Пассионарий Враг Государства - страница 7

– Леночка… – батюшка выдержал паузу, расставил руки в стороны, упёрся ими в кровать, голова его чуть-чуть склонилась вниз.

«Сейчас спросит о его и моей боли. О нашей общей боли…»

– Как Сергей? Что там у него, как дела?

Лена набрала воздух в лёгкие и на выдохе ответила: «Держится». Теперь отец Силуан смотрел на Лену и ждал, что она ему расскажет. Или правильней будет сказать – что Лена сможет рассказать о его духовном сыне, Сергее, о своём муже, который уже больше года сидит в тюрьме под следствием. Перед тем как Лена начала говорить, у неё промелькнула мысль, что они со старцем сидят здесь, как два заговорщика. Хотя это может быть и частью правды, ведь когда на её мужа завели уголовное дело, то оперативные работники пришли с расспросами к отцу Силуану, когда он ещё жил один в часовне. И больше никого из круга общения Сергея они не посещали. Может быть, когда-нибудь и получится узнать, почему, а сейчас это остаётся тайной.

– Я видела его вчера, он сильно похудел – наверное, килограммов пятнадцать потерял. Но мне говорит, что всё у него хорошо. Просил ваших молитв. Утренние и вечерние молитвы у него не прерываются. Еда у него есть, адвокаты бьются, но пока всё без изменений.

Батюшка тяжело вздохнул, посмотрел на икону Божьей Матери «Умягчение злых сердец» и произнёс:

– Матерь Божья, помоги, Царица Небесная, сохрани раба Божьего Сергия.

Когда он произносил слова молитвы, голос его дрожал. Лена знала, что старец очень любит своего духовного сына Сергея. Батюшка любил всех своих духовных чад – прихожан, со всеми людьми у него были добрые и тёплые отношения. Сергей и отец Силуан относились друг к другу, как отец и сын. Как часто Лена видела, что из простого разговора «как дела, как жизнь» вдруг кто-то из них – или Сергей, или батюшка – вспоминал о последней своей поездке на Афон. A через пять минут они выясняли, что им вдвоём просто необходимо, ну просто очень необходимо ехать в Грецию на Афон. В свои восемьдесят пять лет архимандрит Силуан в душе, наверное, остался романтиком-путешественником, потому что если Сергей предлагал батюшке поехать в очередную паломническую поездку, то отец Силуан всегда ему отвечал: «Конечно! Надо ехать, надо обязательно ехать».

– Батюшка, у меня есть вопрос, на который не могу найти ответ. Для чего Бог нам попускает страдания? Ведь он может не допустить, ведь он может в любой момент остановить эту душевную боль, эти невозможные муки. Зачем? Зачем? – с надрывом голосе продолжала Елена. – Ведь если он есть любовь, разве он не видит, как я измучилась, у меня уже не осталось никаких сил душевных. Зачем на меня столько? Я не выдерживаю. Почему Бог на меня столько наложил испытаний, я же простой человек. Это же невозможно!!!

Сквозь слёзы Лена смотрела на отца Силуана и несколько раз повторила: «Это невозможно, это просто невозможно. Я простой человек, я не выдерживаю». Слёзы катились из глаз. Лена вытирала их ладонями, в груди клокотали и булькали рыдания. Между всхлипываниями можно было различить фразы: «Зачем?! Я же больше не могу, зачем мне это всё?! За что?! За что?! Это же просто невозможно! Со всех сторон удары! У меня нет сил!» Слёзы опять душили Елену. Старец сидел на кровати, руки его были сложены ладонями вместе, взгляд сосредоточен, глаза не двигались. Он молчал. Слушал. Его седые, белые волосы теперь торчали в разные стороны, а некоторые пряди свисали над глазами. Батюшка медленно поднял взор со своих ладоней на противоположную от него стену. Быстрым движением рук пригладил волосы на затылок, поднялся и пошаркал в своих тёплых коричневых тапочках к противоположной стене. Подошёл, поднял две руки и очень осторожно, как величайшую драгоценность, медленно снял икону со стены. Потом развернулся и, шаркая, направился к своей кровати. Пока он шёл, взгляд его был прикован к иконе, как будто он внимательно её рассматривал. Он обратился к Лене заговорщическим голосом: