– A давай, Леночка, посидим здесь, на улице так хорошо, вон сколько цветочков Аннушка насадила. Ты смотри, все взошли. Какая красота!
Мы сели на деревянную голубую скамеечку возле маленького бетонного прудика, посредине которого был маленький фонтанчик. A вокруг нас цвели цветы, журчала вода, мимо пролетел большой шмель. Лето уже наступило, рядом в детской песочнице барахтались воробьи. Как же начать разговор? Как правильно объяснить отцу Силуану, что я хочу? Чтобы он правильно понял меня. Батюшка сидел молча и смотрел на лягушонка, который начал квакать, рядом вынырнула большая лягушка и начала квакать громче. Старик смотрел на этот маленький концерт и улыбался, молчал и смотрел в сторону прудика. Отец Силуан обернулся и посмотрел на лицо Лены:
– A как там мои Ванюшка, Кирильчик, Настенька? – начал разговор сам батюшка.
– Всё хорошо, слава Богу, дома всё хорошо. Все учатся в одной школе, забот побольше стало, то увезла в школу, то привезла из школы. И так весь день. Вроде и дел больших не делаю, а к вечеру уже без сил, в десять вечера просто вырубаюсь. Засну, а потом в два часа ночи проснусь и до пяти утра кукую. Спать не могу. A в семь детей в школу собирать. Рутина. Вот думаю, может, на работу пойти?
Батюшка вздохнул:
– Работать – это хорошо, только у каждого своя работа. Воспитать троих детей, научить их уму-разуму – это тоже работа. Ты, наверно, думаешь: «Вот простою я всю жизнь возле кастрюли и плиты, так ничего значительного и не сделаю». Да? Так думаешь?
Лена молча кивнула головой и опустила взгляд на свои туфельки.
– A вот ты знаешь, в чём заключался подвиг жён-мироносиц? – спросил отец Силуан, не отводя взгляда от горизонта.
Лена пожала плечами: не знаю. Затем он посмотрел на Лену, прищурился и спросил:
– A вот тебе второй вопрос на засыпку. Скажи мне, а кто увидел Христа первым после Воскресения?
Батюшка смотрел на Лену с хитрецой и улыбался. Лена, не поднимая глаз, перебирала быстро-быстро пальцами край своего красивого летнего сарафанчика, а в голове у неё пронеслось: «Опять батюшка будет шутить, а мне так нужен его совет. Надо было сразу спросить, а то сама начала издалека, вот опять постеснялась». Вслух Лена ответила:
– Мария Магдалина…
Батюшка обрадовался такому ответу, он сразу засветился и радостным голосом сказал:
– Да, Мария Магдалина!
И попытался поймать взгляд девушки. Лена продолжала рассматривать носки своих туфелек, не поднимая глаз, руки её продолжали то расправлять, то складывать в щепотку край сарафанчика. Она расстроилась внутри, но старалась не показать виду, чтобы не обидеть старца. Сейчас она корила себя, что не задала сразу свой главный вопрос, о котором она уже полгода раздумывает день и ночь. Особенно ночью, когда с двух до пяти утра не спит и всё думает, примеряет – одним словом, мучается вопросом: «Неужели до конца жизни я буду домохозяйкой? A мне так хочется учиться, развиваться, познавать новое, приносить пользу людям, хочется жить и работать и полной грудью вдыхать и вдыхать весь мир. Я так хочу осуществить свою мечту, о которой я боюсь говорить даже мужу, маме, друзьям. Я боюсь, что меня не поймут мои близкие, родные люди. Я боюсь сказать им вслух, что я хочу учиться и работать психологом. Я переживаю, что они меня не поймут. A вдруг он скажет, что я эгоистка и у нормальной женщины, матери троих детей, не должны возникать такие бредовые идеи. И всё, моя хрустальная мечта разобьётся. Что делать?»
