– Здесь, наверное, когда служили.
– Видимо, – неопределенно протянул Колосов, думая, что же дальше делать.
Решил: дальше он едет один. И не по намеченному маршруту, а сократит его вчетверо, через перевал Акбель. Дорогу ту он, как ему представлялось, еще вроде бы не забыл. В годы солдатской службы он к чабанам, когда они, после спуска с альпийских лугов, проводили на более низких долинах месяца полтора перед переходом в зимние кошары, ездил часто, и всегда через перевал Акбель. Правда, не один. Более всего с начальником заставы или старшиной. Опасен перевал, ничего не скажешь. Очень даже. Когда не было чрезвычайной обстановки, через него не пускали. Да он и сейчас бы не пустил солдата, но он же – не солдат. Ему во что бы то ни стало нужно скорее отыскать чабана, друга заставы, Али Абенова. Преступно сейчас терять время, делая круг по торной тропе. Преступно.
Что Али Абенов жив, Колосов знал. Он встречал его имя в плане партийно-массовой работы политотдела – в нем предусматривались встречи с ветеранами войны, с комотрядовцами и следопытами. Колосов тогда уже подумал, что нужно, как только удастся, повидаться с чабаном, теперь уже явно аксакалом. В эту поездку он тоже имел в виду разыскать его. Как дань прошлому, как желание встретиться с человеком, так много помогавшим заставе; теперь же Колосову такая встреча поможет безусловно ухватиться за кончик неведомого пока еще клубка.
Достав блокнотик, Колосов переписал точно выгравированные на часах слова и, вырвав листок, подал его Уржанцеву.
– Передашь капитану Серову. Доложи обо всем. Я – через Акбель. Разыщу Али Абенова.
– В осыпь не угодите… Может, все же – вместе?
– Постараюсь не угодить. Надеюсь, все пройдет вполне нормально. На заставу поспеши, но тоже не сломя голову.
Рабочий день в отряде еще не начался, когда дежурный получил сообщение о находке капитана Колосова и о том, что сам он поехал к чабанам через перевал Акбель. Один. Дежурный тут же позвонил полковнику Соловьеву, затем уже начальнику штаба и начальнику политотдела, и через несколько минут они были в кабинете начальника отряда. Вслед за командованием поспешили в управление и все остальные офицеры. В полевой форме, как и положено при обострении обстановки.
Все ждали команды: «На совещание к начальнику отряда». И она вскоре поступила.
Кабинет полковника Соловьева заполнялся споро, сам же хозяин кабинета продолжал разглядывать карту участка отряда, словно она впервые попалась ему на глаза, и только кивал в ответ на доклады офицеров.
Среднего роста, стройный и подтянутый, с приятной свежестью на лице от спокойного ночного отдыха, полковник Соловьев выглядел моложе своих лет и, как обычно, казался совершенно спокойным, лишь больше привычного сосредоточенным.
Как только Соловьев принял командование отрядом, тут же велел вынести из кабинета все громоздкое и помпезное: кожаные кресла, дубовые стулья с высокими спинками, достойными по вышине и причудливой резьбе тронов, роскошный диван, тоже кожаный, непомерный стол, взамен же попросил только необходимое: небольшой шкаф для одежды, рабочий и приставной столы, нормальные стулья – кабинет стал просторным, и вмещал всех отрядных офицеров. Две вещи остались от прежнего убранства – рельефная карта участка отряда на столе под плексигласом и этажерка с наставлениями и уставами, со статуэткой на ней. Правовые армейские документы под рукой – это удобно, а статуэтка (бегущий пограничник с собакой) урюкового дерева вырезана была местными мастерами еще в тридцатые годы в благодарность за спасение женщин, детей и стариков, которых басмачи согнали на базарную площадь для расправы.
