– Ну, привет, дорогой!
– Вы кто? Из бани, что ль?! Подъезд перепутали?! Сауна в правом крыле! А тут левое!
За дверью стояли два громадных человека в белых простынях. Настолько громадных, что протиснуться в двери они могли с большим трудом. Тоже длинные черепа, только начисто выбритые. На шее сумки с длинными ручками. Один чуть ниже другого.
Они, чуть пригнувшись, заглянули в квартиру, как люди в собачью будку. Огромные носы, толстые губы, длинные руки, синие, как бездонное небо, глаза, полные сочувствия и грусти. Тот, который пониже, крепко держал своего высокого приятеля за руку. Взгляд, падающий сверху, давал понять – «Мы тебе поможем в любой беде! Положись на нас!»
«Кришнаиты!» – пронеслось в воспалённом мозгу Андрея – «Какие здоровые! Сейчас будут петь и денег просить! Не дам!»
Но высокий «Кришнаит», вместо того, чтоб начать песнопения, обычно кончающиеся обещанием привести чью-либо душу в прекрасный мир, спросил:
– Скажи нам, дорогой, а где наш раненый друг? Мы слышали, голоса – ты с ним разговаривал? Это его кровь на полу?
Он сунул голову в прихожую и, смешно сморщив нос, принюхался.
– Наш друг в передозе, неадекватен. Очень опасен!
Вот оно что! Гвоздь, странное ши-мо, землистое лицо в фиолетовых пятнах, худоба…
Псих!!!
Наркоман!!!
Вот ещё не хватало!
Андрей оглянулся – но в прихожей никого не было, только на полу, закапанном тёмно-коричневой кровью, дёргалась в предсмертных конвульсиях противная неземная гадость.
Андрея передёрнуло.
– Свали-и-ил, га-а-ад! Через зеркало уш-ш-шёл! У тебя есть разрешение на зеркальные переходы? Предъяви! – Тот, который пониже, ударил Андрея под дых, отчего тот крякнул и, выпучив глаза, согнулся в три погибели.
Второй, тот который повыше, зашипел:
– Он тебе ничего не давал? Где мелица? Где? Где моё ши-мо? Говори, тварь!
Андрей, просто охреневший от такой наглости, перевёл дыхание, разогнувшись повернулся к вешалке, схватил длинную обувную ложку и уже хотел нанести удар этой крепкой и тяжёлой, как сабля, железякой, по наглой кришнаитской морде, но здоровяки исчезли!
Постояв в растерянности пару секунд, как брошенный в день свадьбы жених обескураженно стоящий с букетом перед запертыми дверями ЗАГС-а, и не найдя кого ударить, он запер обе двери на все замки, подпёр половой щёткой и придвинул к ним вешалку. Прошёл на кухню, посмотрел в открытое окно – никого!
На всякий случай закрыв и занавесив тяжёлой шторой кухонное окно, от чего в кухне сразу стало сумрачно, вернулся в прихожую, повесил обувную ложку на место, забрав с собой мелицу вместе с шимо отправился в большую комнату, сел на диван и погрузился в изучение этих странных предметов.
Гвоздь был, как гвоздь. С огромной шляпкой. Изогнутый. Со следами гвоздодёра на боках. Кое-где блестящий, кое-где ржавый. Только на шляпке были круглые нашлёпки из серебристого металла похожего на олово. Никакой ценности в нём Андрей не нашёл и бросил на диван.
Шимо было сделано то ли из пластика, то ли из кости. Странная резьба. По бокам, одна напротив другой, точно по диаметрам, четыре разноцветные кнопки. Красная, белая, зелёная, синяя. Нет – пять кнопок – с торца была ещё одна – большая, просто она была заподлицо в цвет шара, и Андрей не сразу её заметил. От кнопок шли прорези, как лучики от Солнца на детском рисунке – прорези шли по всему костяному яблоку, пересекаясь между собой. Возле каждого пересечения линий вырезаны, взятые в кружок, знаки, напоминающие то ли иероглифы, то ли петроглифы.
