Читать онлайн Тамара Соколова - Пасынки лжи. Памяти свободных СМИ посвящается

Солнечное сентябрьское утро. В здании бывшего детского садика, отданного под газету «Губернаторские вести», было необычно тихо. Сотрудники собрались в кабинете главного редактора. Стульев всем не хватило. За огромным столом совещаний разместились журналисты. Остальные столпились около двери и вдоль стен. В открытую балконную дверь врывался терпкий запах сжигаемых листьев. Главный журналистский начальник области – руководитель департамента по связям с общественностью и СМИ Татьяна Рыльская говорила о том, что глава региона принял решение назначить Ирину Петровну Скрябину главным редактором губернаторского издания со всеми вытекающими из должности обязанностями и правами.

Ирина с трудом сохраняла спокойное выражение лица. Ей хотелось запрыгать на одной ноге, выбежать на балкон своего нового кабинета и запеть во все горло. Она понимала, что в 42 года столь высокий пост означал невероятное везение, последний шанс вылезти из могильника журналистов, сформировавшихся в лихие 90-е, а сейчас в лучшем случае протирающих штаны на чиновничьих мелких должностях или в пресс-службах всяких фондов и предприятий.

Скрябина стремилась в ограниченный круг бывших правдорубов перестройки, которые так хорошо и высоко устроились во власти, что позабыли, с чего они начинали. Они не мечтали уехать в столицу. В родных пенатах у них были уважение, почет и кусок хлеба с таким толстым слоем масла, которого хватало на всех родственников. Шансы Ирины устроиться так же удачно таяли с каждым месяцем. Молодые наступали на пятки и вызывали одновременно брезгливость и зависть своим напором и беспринципностью. И вот новый поворот.

Ирина окинула взглядом своих вчерашних коллег, а теперь и подчиненных. Изобразила на лице спокойствие и доброжелательность. Еще пару недель назад на корпоративной вечеринке она проглатывала заносчивость одних и панибратство других. Нельзя сказать, чтобы ее не любили, но и своей не признавали. Она отличалась от всей братии тем, что попала в газету не из высокой милости – «пристроили своего человечка», а благодаря своим способностям в рекламе и продажах.

Независимость, знакомства в бизнес-средеи широкий кругозор делали Скрябину «белой вороной» среди работников официального издания. Здесь не было случайных людей. Сплошные «позвоночные». Финансирование из бюджета позволяло выплачивать сотрудникам редакции хорошие зарплаты даже в те времена, когда другие газеты закрывались или сокращали периодичность выхода. Поэтому каждый чувствовал себя наиталантливейшим и наипопулярнейшим, начиная с обозревателей и заканчивая уборщицей. Склоки и стукачество были характерной чертой коллектива.

Скрябина внимательно всмотрелась в каждого. Рекламный отдел – еще вчера ее непосредственные подчиненные – только ушами не шевелил, чтобы показать свою радость. Они надеялись на то, что перемена в руководстве существенно облегчит их работу, реклама перестанет быть необходимым, но досадным придатком редакции. Верстальщики-дизайнеры откровенно скучали. Любые перестановки мало влияли на их работу. Спецкоры в районах тоже не испытывали тревоги. Областная газета мертва без вестей с мест. Так думали они.

Более разнообразная гамма чувств была на лицах местного журналистского коллектива. Многие вспоминали стычки со Скрябиной и гадали, чем может все обернуться. Метелина – грузная брюнетка в ярком балахоне – старалась улыбаться, но доброжелательная маска не удавалась. Непроизвольно то правая, то левая ее рука поправляли бретельки бюстгальтера на пухлых плечах. Евгения Васильевна ненавидела Скрябину со всей страстностью своей большой натуры. Женская зависть – страшная штука. Особенно если она касается мужчины. Ирина знала причины этой зависти, и насмешливая улыбка проскользнула по ее лицу. Очень давно, когда Метелина была раза в три стройнее, она хотела очаровать одного местного крупного бизнесмена. И вроде бы все шло на лад. Пока бизнесмен не увидел на балу прессы Скрябину: молодую, привлекательную, с длинными белокурыми волосами ниже талии. Ирина не поощрила богатого парнишу на дальнейшее ухаживание, но к Метелиной он так и вернулся. А потом и вовсе уехал в Москву.

Марина Карманова больше всего на свете любила себя и власть имущих. Она считала себя элитой этого мира и любила указать коллегам на их «быдловатость», хотя сама вышла из семьи библиотекаря и зоотехника. Вещи «от кутюр», купленные на распродаже в Париже, довольно странно смотрелись на крепко сбитой фигуре потомственной крестьянки. Но пока ты не наступаешь на ее самолюбие, говоришь о ее гениальности, можно быть спокойным в преданности и лояльности. Вот и сейчас она одобрительно улыбалась Ирине.

Иван Полухин не сводил взгляда с Рыльской. Интеллигент в пятом поколении, он никому не перебегал дорогу, никому не мешал. Им затыкали все журналистские дыры, посылали в самые дальние командировки, отправляли на рейды и выезды в воскресенье. Иногда он срывался, даже покрикивал, но быстро успокаивался и вновь тянул лямку безотказного воина журналистского фронта. Капустина, Трифонова, Суздальцев, Соболев… От изучения лиц и анализа сущности их обладателей Ирину отвлек голос Рыльской.

– Может, у кого-то будут вопросы к Ирине Петровне?

Вопросов, как обычно, не было. Задвигались стулья. Редакция разбрелась по закуткам, чтобы обсудить новость.

Рыльская повернулась к Ирине. Это была крупная женщина, посвятившая себя без остатка аппаратной работе. Короткие массивные ноги, чтобы уверенно ходить по земле, и внушительный зад, чтобы удобно сидеть на многочисленных заседаниях. Именно Татьяна Сергеевна во многом поспособствовала назначению Скрябиной на данный пост.

– Я думаю, Ирина Петровна, что нас ждет интересная плодотворная работа. Согласно закону о средствах массовой информации учредитель, а значит, администрация не должна вмешиваться в редакционную политику издания. Вот мы и доверяем вам вести газету правильным курсом. Уверена, что не будет ничего страшного, если мы с вами, по-приятельски, периодически будем говорить о газете, обсуждать главные темы, чтобы издание было интересным как для читателей, так и учредителей.

Рыльская оказалась в области сразу после назначения губернатором Алевтины Георгиевны Медведевой. До этого они долгое время проработали в околокремлевском пространстве и приятельствовали, знали сильные и слабые стороны друг друга. Татьяна Рыльская уважала губернатора за кипучую энергию, научилась работать с ней в едином ритме и знала, что же на самом деле стоит за суетой, вечными перестановками и фееричными инициативами губернатора.

Татьяна Рыльская была профессионалом. Она знала когда, как и кому что сказать. Ее сотрудники работали по 12 часов в сутки, порой без выходных и за ласковое слово Татьяны Сергеевны были готовы умереть на рабочем месте. Все объяснялось предельно просто. Для себя она выбирала тех работников, для которых мелкая аппаратная работа была потолком. Это были честные труженики пера, которым надо было кормить семьи, и после стен администрации они оказались бы в самом низу иерархической лестницы.

Поэтому редакции были завалены пресс-релизами о каждом шаге губернаторской команды, на каждый чих «высших лиц» строчились здравицы, любое мероприятие, даже самого мелкого масштаба, от концерта до открытия детской площадки сопровождалось сообщением из пресс-службы администрации. Это создавало ложное ощущение, что все находится не просто под контролем власти, но и именно ею инициируется.

Татьяна Сергеевна знала, что для сегодняшнего времени главное не делать, а правильно преподносить сделанное другими. Именно поэтому губернатор открывала производства, которые разрабатывались без ее участия, школы, построенные на деньги спонсоров, дворцы спорта, которые финансировались командой предшественника. И у каждого стороннего наблюдателя возникала мысль, что без губернатора ничего не смогло бы состояться. А для большей убедительности на помпезные мероприятия обычно приглашались высокопоставленные гости из Москвы. Так губернатор получала дополнительные «галочки» в Кремле и создавала видимость вхождения в ближайших «кремлевский» круг. Ведь никто не знал, что на самом деле стоит за приездом того или иного высокопоставленного чиновника. Сколько в это вкладывается бюджетных и «спонсорских» денег.

Татьяна Рыльская это знала. Поэтому, прежде чем попасть к главе региона, большинству приходилось пройти через ее кабинет этажом ниже. Порой именно там решались вопросы многомиллионных контрактов и откатов за эти контракты.

Слабым звеном патронессы СМИ был муж. Как часто бывает у сильных женщин, рядом с ней был тот, кого постоянно приходилось пристраивать и пропихивать. Лет пятнадцать назад все было наоборот. Именно муж привел Татьяну в политику. Его комсомольское прошлое позволило без труда устроиться на высокооплачиваемую и необременительную должность в столичном чиновничьем аппарате. Татьяна занималась детьми. А когда они подросли, робко попросила устроить и ее куда-нибудь «наверх». Сначала сидела на окладе рядового чиновника пресс-службы. Но быстро выросла, обросла нужными знакомыми и одним рывком обогнала мужа и по денежному довольствию, и по положению. С числом нулей в зарплатной ведомости у Рыльской изменилось отношение к мужу. Вместо обожания – легкое пренебрежение, вместо роли жены – роль хозяйки. Он сначала скандалил, даже из дома ушел, а потом остепенился и стал тенью жены. Вот так они и жили последние 10 лет.

Подобные истории в команде губернатора Медведевой были не редкостью. Можно даже сказать, что они были желательными при отборе в команду. Оставаться мужчиной в команде губернатора оказалось практически невозможной задачей. Алевтина Георгиевна любила публичные разборки, обидные прозвища и невыполнимые поручения. Чиновники старой закалки не сразу поняли, что главное не сделать, а правильно отчитаться, и многие были сняты с позором. Остальные уходили сами. Поэтому женский батальон в команде Медведевой определял всю политику области.

Но женское сосуществование имело свои изъяны. Спустя несколько месяцев после губернаторских выборов в команде Медведевой начались стычки. Каждая из высокопоставленных чиновниц хотела получить побольше кусков регионального пирога. Склоки из-за «золотых» мест для пристраивания мужей, друзей и детей стали обычным делом. Вот и сейчас Рыльская думала, как обойти противоборствующую команду и посадить мужа в кресло руководителя одного из последних успешных аграрных муниципальных предприятий. Сегодня оно муниципальное, а завтра может акционироваться. И при хорошем раскладе может быть выгодно продано одному московскому знакомцу, который давно вынашивает планы о развитии подобного бизнеса на восток от столицы.

Карманное масс-медиа открывало большие возможности для ведения боевых действий. В лояльности Скрябиной Рыльская не сомневалась. Только надо не торопиться. Противоборствующий лагерь был силен и беспринципен.

То, что Алевтина Георгиевна своеобразно относится к трезвости, Рыльская, конечно, знала давно. И как человек опытный понимала, что большая часть непродуманных поступков и намерений губернатора связано именно с такой страстью Медведевой. О подобной широте души высшего должностного лица области стало очень быстро известно на новом месте. Более прозорливые были шокированы этим обстоятельством, так как прогнозировать шаги руководителя, находящегося или в запое, или в короткой ремиссии, очень сложно. Она часто меняла любимчиков и по-обывательски больше верила сплетням, чем фактам. Вице-губернаторы и руководители департаментов долго не могли привыкнуть к звонкам пьяного губернатора в четыре часа утра с известием, что они уволены. Они не спали остаток ночи, бледные приходили на работу и… ничего. Главное лицо области не помнила о кадровых решениях, она вообще много чего не помнила. Вертикаль власти постоянно подвергалась тектоническим сдвигам. Миллиардные контракты и выстраиваемые годами отношения рушились, как карточный домик, из-за болезненного состояния Медведевой. Более наглые надеялись подобный изъян бабы Али выкружить в свою сторону. Но только одному человеку это виртуозно удавалось.