— Но моей женой стала ты, а не она. Это многое значит.
— Это значит лишь то, что ты нашел наивную девочку и решил, что можно будет ей крутить и вертеть, а самому делать все, что хочешь. Увы, все пошло не по плану, да? Ведь я не стала терпеть.
— Нет. Все не так. Но я заебался объяснять тебе.
— Замечательно. Поэтому предлагаю помолчать.
22. Глава 22.
— Ну что я могу сказать, не все хорошо.
Доктор делает записи в карточке, я поворачиваю голову в сторону Андрея, он злится. Ему не нравится, что тянут время. Я сама начинаю дрожать от страха за малыша.
Чувствую сильную вину перед ним. Андрей ловит мое состояние, берет за руку, крепко сжимая мои холодные пальцы. Мне не нужна его ласка, выдергиваю руку. Он сжимает губы, но молчит
— Можно конкретнее?
— У вашей жены тонус матки.
— И что это значит?
— Низкий уровень прогестерона. Поэтому матка непроизвольно сокращается.
— Блять. Вы можете сказать ребенок в опасности или нет?
— Могу. Есть угроза выкидыша, но сейчас не все критично. Я вижу, как вы заведены. Так вот, вашей жене для начала нужно перестать нервничать.
Закусываю губу. Чувство вины еще больше разрастается внутри. Черт, я так виновата перед малышом.
— Также я пропишу гормоны. И желательно пока понаблюдаться у меня.
— Ок. Я вас понял!
Он еще больше злится, только не понимаю на кого. На меня? На себя? На ситуацию?
У нас изначально все пошло по одному месту. Вместо того, чтобы заниматься собой, ходить на курсы для будущих мам, наслаждаться этим периодом. Я воюю. С мужем, с внешним миром. И ощущение, что все против меня.
Разве так бывает?
— Вот рецепт, — доктор протягивает бумажку, — И ко мне через недельку на повторный осмотр. А сейчас покой. Хотя...
— Что?
Я уже не сдерживаюсь и выкрикиваю.
— Лучше бы в больнице полежать. Понаблюдаться.
Больниц я патологически боюсь. В детстве лежала с пневмонией почти месяц, и ничего хорошего не помню. Только злых медсестер, болючие уколы, обшарпанные стены.
— Значит малышу все-таки что-то угрожает?
Мой голос дрожит, мне становится очень страшно.
— Девочка, у меня за плечами двадцать лет практики. Я вот такие семьи как ваша вижу не очень часто, но понимаю, что тут происходит. Не уверена, что ваш муж сможет обеспечить вам покой.
Она не боится присутствия Андрея, говорит четко и строго. Почти отчитывает его, не скрывая свою неприязнь.
— На что вы намекаете? — он повышает голос.
— Да я не намекаю, а прямо говорю. Вашей жене с вами некомфортно, и вы явно являетесь источником ее нервного состояния.
— А вам не кажется, что вы немного охренели?
— Не кажется. Говорю то, что вижу.
Жевалки на лице Андрея уже ходят ходуном. Он на грани срыва. Но сдерживается.
— Я сейчас закрою на это глаза...
— Не нужно мне угрожать! Я и не таких видала. Жену свою пожалейте.
— Вы думаете мне стоит остаться? — я готова закрыть глаза перед своим страхом, лишь бы с малышом все было в порядке.
— В целом, плод стабилен. Если вам дома будет комфортно, вы можете остаться там. Если не уверены, я предоставлю вам палату. Не бойтесь, я помогу.
— Вы че, блять, из меня какого-то урода морального делаете?
— Ни в коем случае, — спокойно отвечает на выпад Андрея.
— Ева, я обещаю, что дома тебя никто не потревожит. Я завтра уеду в командировку, меня не будет неделю. Ты сможешь спокойно быть дома одна, делать все, что захочешь.
Я вижу, как он нервничает. Ему не нравится, что какая-то посторонняя женщина поставила его на место. А мне приятно, она меня защитила. Я ей благодарна, потому что вижу, как Андрея это задело.
