16 ноября.…прочел я его высочеству в летописице г-на Ломоносова краткое изображение, каких свойств был государь Петр Великий, его прадед. Приметя, что изволил слушать охотно, прочел я то же еще два раза. […]
20 ноября. За обедом разговаривали долго о химии и о исканьи философического камня, о продолжении жизни человеческой и тому подобном. […]
26 ноября. Припомнил я государю и о ужине в день тезоименитства ее величества, толкуя, что всегда, будучи в публике, надобно ему памятовать, что всех глаза на него смотрят; что все по движениям его, по разговорам, по взглядам, по ухваткам, по поступкам заключают о его нраве и меряют по тому будущую свою надежду. […]
27 ноября. Во время убиранья волос читал я его высочеству Вольтерову историю о государе Петре Великом, приключения 1706, [1]707 и [1]708 годов. Очень я доволен был вниманием его высочества при сем чтении. […]
1 декабря. После ученья с танцовщиком Гранже твердить изволил его высочество роль свою из балета. […]
5 декабря. Возвратясь к себе, изволил государь сесть со мною у учительного стола и просил меня, чтоб я почитал ему вчерашнюю книжку. Читал я его высочеству главы о науках, о пользе учения, о почтении ученым людям и о библиотеках….Разговаривали мы о поединках. При том говорил я государю, что ни в котором государстве они не дозволены; что во всех регламентах положена тому смертная казнь, кто на поединке убьет своего соперника; что особливо в немецкой земле часто они бывают за самые безделицы, по одному только ложному понятию о честолюбии; что со всем тем бывают иногда случаи, где подлинно по принятым нашим мнениям честь обязывает вынуть шпагу; что ныне везде уже поединки не в таком обыкновении; что люди стали уже поумнее, поосновательнее и попросвещеннее. Его высочество, выслушав сие, спросить изволил: Как-то мне быть, как дойдет случай выйтить на поединок? Говорили все мы, сколько нас было, что великому князю, конечно, такой необходимости никогда не будет: с равным себе встретиться и так жестоко поссориться, конечно, ему не случится, с вышним себе никогда не увидеться, а нижнему или подчиненному прощать надобно, когда сделает ему досаду, великодушие того требует. […]
8 декабря. Мне кажется, что я нигде не упоминал еще о знаках своих, которые я в математических его высочества тетрадях ставлю. Когда очень хорошо изволит учиться, то положен у меня знак NB 1; когда хорошо, NB; когда посредственно, +; когда дурно, 0. Такие значки нарочно завсегда я ставлю, чтоб тем побудить великого князя к большей прилежности, когда он видит, что и по прошествии некоторого времени знать будет можно, как он учился. Примечаю, что и не излишняя взятая мною сия предосторожность. По окончании учения обыкновенно изволит дожидаться и заглядывать, какой я знак поставлю. […]
12 декабря. Потом читал я его высочеству Вольтерову историю о государе Петре Великом, о трудах его и установлениях в 1718 году, по смерти царевичевой[8]. Дело царевичево совсем пропустил я и не читал великому князю. […]
16 декабря. Его высочество изволил проснуться в семь часов. Одевшись, изволил пойтить в учительную комнату и смотреть там со мною из окошка, как Измайловские[9] мимо на караул маршировали. Между тем черни человек двадцать скопилось перед окном и глядели на его высочество. Государь, приметя сие, изволил сказать мне: Я чаю, теперь они обо мне рассуждают. Хотели бы они, думаю, знать, о чем я стоя с тобою разговариваю
