Обернулась.
Павел стоял так близко, да она даже чувствовала его тёплое дыхание на своей шее.
- Ксюша, ну чего ты расстраиваешься? Идём в дом?
Она отрицательно покачала головой, продолжая стоять к нему спиной. Опустила вниз голову.
- Знаешь, Паша, а я ведь так и не сказала папе перед его кончиной, что Богдан сделал мне предложение. Сейчас понимаю, что хорошо, что не успела. Я так наивна. Но я всё равно бы уехала из дома. С мачехой и сводным двадцатилетним братом жить невозможно. Она злоупотребляет выпивкой, а братец, если его так можно назвать…, ты даже не представляешь, как он смотрит на меня. Словно сожрать хочет. Одним взглядом.
Павлу и секунды хватило, чтобы понять, что именно этот братец видит, когда смотрит на Ксению. Его желания Павлу были очень даже ясны. Ведь и сам зависал на точёной фигурке, полных розовых губах Ксении, стройной нежной шее, но больше всего не мог насмотреться в поразительно зелёные глаза и шикарные волосы, ему так нравился их золотистый цвет. Девочка очень красивая. Богдан тоже мимо такой пройти не смог.
- Я не хотела работать и содержать этих дармоедов, Павел. Пусть сами себя обеспечивают, - Ксения надула губы. А Павел едва не засмеялся. Девчонка сейчас напомнила ему Саньку, которая часто любила сердиться и бунтовать, если ей пытаются перечить.
- Я ведь не сразу поверила, что Богдан обратил внимание на такую серую мышь, как я.
Павел молчал, не двигался с места, наблюдал, слушал и не перебивал, чувствуя в девочке потребность высказаться. Но его удивляло другое. Неужели Ксения не понимает, что очень красивая? Похоже, что действительно не понимает.
Нижняя губа девушки задрожала, она повернулась к Павлу лицом, смотря на него покрасневшими глазами.
- Ты меня считаешь наивной дурой, да? Недалёкой?
- Ксюш…, - Павел даже растерялся, не сразу нашёлся с ответом.
- Не отрицай. Даже твоя пятнадцатилетняя сестра удивляется моей наивности. Богдан просто посмеялся надо мной, - она всхлипнула, - а я ведь его полюбила.
Вид женских слёз вызывал у Павла чувство потерянности. Не любил, когда девочки разводят сырость. Ничего не придумал лучше, как обнять девчонку, пытаясь успокоить. Неприятно было слышать, как она говорит о своих чувствах к его брату.
- Ксюш, не думаю, что ты должна так сильно из – за этого расстраиваться. Не ты первая и не ты последняя, которая поверила красивым словам и…, - он осёкся, заметив, что его слова произвели совсем не тот эффект, которого он добивался. Девушка зашмыгала носом ещё сильнее и слёзы тонкими дорожками потекли по щекам.
Павел передёрнул скулами.
Да уж, успокоил.
«Успокоитель» из него никакущий.
Не хотел, чтобы девочка плакала и так переживала. Чувствовал её душевную боль. Обхватил за плечи и развернул к себе, обнимая, прижимая к груди.
Ксюша вцепилась пальчиками в его рубашку, понимая, что у неё нет никого, кто бы мог помочь ей и хоть немного понять, кроме этого парня.
Павел погладил ласково девушку по спине.
- Успокойся, Ксюня. Богдан уж точно не стоит твоих слёз, - процедил Павел, представляя, как достанется Бодьке, когда тот вернётся. Нельзя же так с девочками обращаться.
Ксюша уткнулась лицом в шею парня, продолжая всхлипывать. От её слёз намок воротник его рубашки.
Павел поднялся второй рукой к её затылку, пропуская с наслаждением пряди шелковистых локонов через пальцы.
Как же он хотел это сделать.
Сделал.
Только сердце стало набирать разбег, желая большего.
