Мужчина увидел у её двери двухместную кровать, массивный стол и платяной шкаф, стоящий перед выходом в следующую комнату. Хищно блуждающий по спальне взгляд Фридриха неожиданно остановился на висящих на стене фотографиях в деревянных рамках.
«Мать с дочерью и отец», – рассматривал семейные снимки Серафимы, Вареньки и Андрея Хмельницких помощник командира. – «Муж должно быть на фронте, а жена с девочкой успели сбежать из дома, судя по тарелкам с остывающей на кухне кашей».
Мужчина подошёл к покрытому белоснежной скатертью столу, взял из стеклянной сахарницы одну конфету, снял с неё обёртку и сунул конфету в рот. Смакуя сладость, Фридрих зачерпнул из сахарницы целую горсть конфет и поместил их в карман своих армейских брюк. Далее помощник командира подошёл к широкому шкафу и распахнул его центральные дверцы.
Блуждающий взгляд мужчины скользнул по висящим в шкафу платьям, юбкам и сарафанам, а также мужским костюмам с рубахами, детской одежде и лежащим на верхней полке коробкам с туфлями. Не найдя ничего стоящего, Фридрих закрыл центральные дверцы шкафа и отворил боковые, за которыми располагались полки с полотенцами, платками, майками и постельным бельём.
«В этом доме есть хоть что-нибудь ценное?!» – разочарованно вздохнул мужчина и вышел из спальни в детскую комнату, встретившую его односпальной кроватью, столиком с карандашами, книжным шкафчиком и деревянной лошадью-качалкой.
Выругавшись очередной неудаче, Фридрих зашёл в последнюю комнату и принялся осматривать мастерскую, внутреннее убранство которой состояло из массивного стола, одного стула, старой швейной машинки и вешалки с одеждой.
«Явно не мой день», – опустил голову помощник командира. – «Может толстяку Уве повезло больше?»
Мужчина тихонько приоткрыл дверь, ведущую в прихожую, и заметил в тёмной кладовке грузную фигуру набивающего едой рот рядового.
«Этот своего не упустит», – завистливо ухмыльнулся Фридрих и вернулся в мастерскую. – «Я не могу выйти к Уве с пустыми руками, повержено слушая его хвастовство очередным уловом. Нужно найти в мазанке хоть что-то ценное».
Не заметив в мастерской ничего подходящего, помощник командира проследовал через детскую комнату обратно в спальню и подошёл к шкафу, намереваясь осмотреть коробки с обувью на предмет спрятанных в них денег или украшений.
«Пан или пропал!» – выдохнул Фридрих и вновь открыл центральные дверцы платяного шкафа, после чего громкий выстрел внезапно пронзил мужчину в грудь, заставив его упасть на колени и завалиться на бок.
Смерть помощника командира была мгновенной. Серафима осторожно выбралась из шкафа, с презрением взирая на тело застреленного ею солдата. Женщина была готова убить немца ещё в первый раз, когда тот открыл шкаф, если бы солдат принялся раздвигать скрывавшую её одежду. Когда же немец вернулся в спальню и повторно открыл дверцы шкафа, Серафима решила, что солдат что-то заподозрил, поэтому без раздумий спустила курок револьвера.
Увидев, как на простреленном кителе лежащего на полу немца неумолимо расползается багровое пятно, женщина с ужасом осознала, что убила человека. Сердце Серафимы бешено колотилось в груди, руки охватила мелкая дрожь, а в горле пересохло. Неудержимо поднимающуюся в сознании женщины волну паники свёл на нет неожиданный возглас товарища мёртвого солдата, который окрикнул того из кладовки.
Не дождавшись от Фридриха ответа, Уве недовольно выругался на помощника командира за то, что тот отвлёк его от царской трапезы, и нехотя вышел из кладовки.
