А своего верховного вождя, или царя, равно как и всю местную знать народ уари издревле величал «инка». Так что по всему выходит, известная всему миру цивилизация инков была всего-навсего правящей верхушкой эксплуататоров и мироедов, как выражаются теперь большевики, сиречь классовых врагов краснокожих индейских пролетариев.
– Хороший кусок мяса тоже не помешал бы, – вступил в разговор мой юный друг Густав Хиппель, лаборант, направленный в нашу экспедицию из университета Фридриха Вильгельма в Берлине.
Вообще-то его полное имя Густав Фридрих фон Хиппель, однако, будучи сторонником Эрнста Тельмана и явно симпатизируя идеям социализма, он, видимо, не хотел смущать нас, строителей коммунизма, своей аристократической фамильной приставкой «фон», и потому просил называть его просто по имени.
– Помилуйте, Густав, – ответил Николай Иванович, приподняв бровь, – мясо к ночи? Увольте.
– Маси Вавилу правильно говорит. Наши тоже не едят айча после заката солнца, – поддержал Карлуш, – трава (юра) берет силу солнца (инти) напрямую, корова же (вака) получает эту силу из травы, а горный лев (пума) – из коровы. Ночью темно, страшно, демоны (супаи) повсюду. Хочешь взять больше солнца в ночь, ешь траву! Так говорили старики.
– Вот-вот. Слушайте Карлуша, – подытожил Николай Иванович, потянувшись за очередным початком, – он плохого не посоветует.
Забавно, как быстро наш проводник освоился с советской терминологией. Обращение «товарищ» оказалось ему понятным и сразу пришлось по сердцу, тем более что именно так они и величают своих соплеменников, признавая тем самым и духовное родство членов общины, и сотрудничество – можно сказать коллеги. Все члены нашей экспедиции искренне полюбили этого простого кхари из бразильской сельвы. Его бесхитростность и незатейливая прямота подкупала, и руководитель экспедиции Маси Вавилу – по-нашему товарищ Вавилов, – легко смирившись с таким проявлением доморощенного первобытного интернационализма, с доброй улыбкой всегда отзывался на новое экстравагантное прозвище. Это было вдвойне символично, поскольку, как я сам это не раз слышал, других белых людей, господ, так сказать, индейцы между собой часто зовут виракуча, признавая в них чужаков, а то и вовсе презренных врагов.
– Если хочешь мяса, завтра пойдем искать тарука, а сейчас ешь вареную сара, – мечтательно произнес Карлуш, и мне тут же живо припомнилась недавняя охота на некрупного, размером чуть больше овцы, местного оленя, которого мы успешно подстрелили на прошлой неделе.
Любопытно. Так вот почему мы не едим хищников! Какое неожиданно простое объяснение из уст малограмотного, но от природы мудрого индейца. А ведь действительно, если призадуматься, то люди во все времена и на всех континентах предпочитали охотиться на травоядных животных. Забавно, однако. Конечно, это можно объяснить и относительной безопасностью предприятия, и технической простотой, и многочисленностью травоядных животных, и нежностью их мяса… И все же, тут есть над чем поразмыслить, ведь речь здесь идет ни много ни мало о преобразовании энергии! Те же метаморфозы солнечной энергии можно наблюдать и в горении древесины. Когда поджигают дрова (ламт’а), солнечный свет (к’анчай) и тепло (хамка), накопленные растением, высвобождаются, чтобы человек мог ими пользоваться. Интересно, а как преобразуется солнечная энергия в угле как окаменевшей древесине, или, скажем, нефти?
