Но живёт в моём сердце уже тридцать лет
Тот июнь, где я в счастье купалась.
Мне ложился на плечи жасминовый цвет,
Когда я под луной целовалась.
Эта встреча через двадцать лет…
Сколько лет прошло с последней встречи?
Мне казалось – вечность. А тебе?
Но зачем-то в этот зимний вечер
Захотелось нас свести судьбе,
Так случайно, на одной тропинке.
«Здравствуй!» —
«Здравствуй!» – Из-под ног земля.
Это тают на щеке снежинки,
Или тает то душа моя?
Встретились. Стоим. Почти не дышим.
Между нами долгих двадцать лет.
Мы своим дыханием колышем
То ли снег, а то ли лунный свет.
Мы с тобой взлетаем или тонем
В этом белоснежном молоке?..
Ты провёл холодною рукою
По моей пылающей щеке…
…Всё те же цветочки засохшие в вазе,
И фартучек тот же, лишь выцвел немножко.
Ты знаешь, как будто нас кто с тобой сглазил —
К тебе моя больше не ластится кошка.
И кофе впервые не тронуто в чашке —
Всегда ж непременно просил ты добавку.
Заштопать принёс ты сегодня рубашку,
А брат мой сказал: это так, на затравку.
Сидишь, изучая узор на клеёнке,
И громко молчишь, так пронзительно-громко.
А дома жена в бигуди и пелёнки,
И жизни нормальной большая поломка.
Мы просто друзья. Мы знакомы лет двадцать,
Мы с детского сада за ручку ходили.
А после учил ты меня целоваться,
А после на свадьбу меня пригласили.
А после – минуткой, – на чашечку кофе,
А после по-дружески скромный букетик.
А я ни во взгляде в ответ, ни во вздохе,
Что ты для меня – самый лучший на свете.
Однажды спросил ты: «Я переночую?»
На кухне поставила я раскладушку,
Лопатками, кожею, фибрами чуя,
Что ночью не спал ты, кусая подушку…
Мы просто друзья. И соседи по парте.
И просто соседи – квартиры напротив.
И наши с тобой дни рождения в марте,
И любит тебя моя серая Котя.
Но больно в висок мысль шальная стучится,
Что прямо сейчас, ну вот сию минуту,
Вдруг что-то такое, такое случится!
Ведь молча сидишь уже час почему-то.
Тебе бы домой, там жена и ребёнок,
А я ни прогнать, ни оставить не смею.
Мне б дверь нараспашку – лети, соколёнок!
Но как онемела, бледнею, краснею.
Да, мне скоро тридцать. И я одиночка.
Сухие цветочки в дешёвенькой вазе.
Ты прочно женат. Тёща, лапочка-дочка…
Ах, как мы дружили! Да кто-то нас сглазил…
* * *
Звенит тишина, и колышутся травы,
И пчёлы в созвездьях травы.
Мы больше не вместе, и оба мы правы,
И оба неправы, увы.
Июнь утонул в абрикосах и вишнях,
Нет больше у небушка дна.
За что мне такая немилость, Всевышний?
За что я осталась одна?
От жаркого ветра горят мои щёки,
Да холодно сердцу в груди.
Ты больше не рядом, ты нынче далёко.
И что меня ждёт впереди?
Ты встретил другую, любовной отравы
Хлебнул, не сберёг головы.
Мы больше не вместе, и оба мы правы,
И оба неправы, увы…
Долго топчешь сигарету каблуком,
В пальцах нервно зажигалку теребишь.
Слушай, будь же наконец-то мужиком!
Раз решил, так уходи. Чего стоишь?
Ты в прищуренных ресницах прячешь страх;
Может, думаешь, что буду я держать?
Твой пиджак духами той, другой, пропах…
Что невинность из себя изображать?
Уходи! Стою прямая, как струна.
В горле ком горячий – горькая полынь.
Это правда: я была тобой больна.
Отболею, отболею! Только сгинь!
Едва начавшись, кончен наш роман —
Роман без поцелуев и свиданий.
Роняет осень по ветвям туман,
Берёз неописуемо сиянье.
Увы, ничто меж нами не сбылось:
Ни ты, ни я – никто тому виною.
Мне для тебя побыть не довелось
Ни куклой, ни невестой, ни женою.
Чужие мы, чужие, и моё
Не бьётся сердце под твоей рукою.
