Дар итальянского солнца – виноградный сок ударил ему в голову, и будущий пастор вздумал поразить сердце Дженни чем-нибудь эдаким. Например, пройтись колесом по причалу. Трюк удался. Такого головоломного полета, как призналась девушка, она еще не видела.
Хохотали они так, что сторож Рейдар выскочил из своего домика. Извлекли Бьорна из воды, после вся буйная компания, окончательно перебудив всех жителей Люсеботна, вернулась домой, где Бьорн был немедленно высушен и переодет.
– Все, ребята. Баста! – заявила Кристин. Арвет заметил, что Дженни почему-то вздрогнула при этом слове. – Вы из меня все соки выжали. Я пошла спать. Вы тоже не засиживайтесь.
Они остались втроем. За овальным столом из светлой березы, под люстрой с золотыми оленями на стеклянном абажуре.
– Красиво, – сказала Дженни, поглядев на нее. – Олени под деревом.
– Это мифологический мотив, – поспешил заметить Бьорн. – Олени под мировым деревом. Знаешь, в скандинавских мифах рассказывают о дереве Иггдрасиль, которое является центром Вселенной. Ветви его находятся в обители Богов-асов Асгарде, ствол проходит в землях людей – Мидгарде, а корни уходят в подземное царство Хель. И их грызет дракон по имени…
– Нидхег, – с грустной улыбкой закончила девушка. – Я знаю.
Бьорн смешался:
– Да? А ты знаешь, что викинги завоевали половину Англии, Франции и доплывали до Сицилии и Америки?
– Ни капли в этом не сомневаюсь, – серьезно ответила Дженни. – Если они были хоть каплю похожи на тебя, мир был обречен.
– Да ну тебя!
– Нет, я правда так думаю. Тебе пошел бы рогатый шлем.
– Да не носили они таких шлемов, это потом художники придумали. Крылья там всякие лебединые, и прочий полет валькирий.
– Неужели? Арвет, ты что думаешь?
Арвет поднял серые глаза от салфетки, на которой чертил карандашом. Дженни смеялась, волосы ее, распушившиеся после душа и активного отдыха, торчали в тщательном художественном беспорядке, и румянец закрасил бледные щеки.
– Арвет…
– Олени на люстре недостоверные.
– Недостоверные! – фыркнул Бьорн. – Хотя да, в отношении оленей Арви большой специалист. Может, форма ляжек и неточно передана. Так это же символ, а не копия!
– Я знаю, что такое символ, – холодно ответил Арвет. – Но в этом рисунке нет души. Тот, кто его нарисовал, ни разу не приближался к живому оленю. Как можно передавать суть того, чего ты ни разу не видел?
– Полная чушь! – громогласно заявил Бьорн.
Арвет не ответил.
– Вот! – торжествующе поднял палец Бьорн. – Безгласен ты и нем, аки рыба, ибо слабый свет твоего скудоумного разума не в силах найти лазейку в моих логических построениях.
Он победно взглянул на Дженни, но та, казалось, была равнодушна к его триумфу – она смотрела в окно. Глаза ее были полны неясной тревоги. Но Бьорн этого не заметил. Он поерзал на стуле. Арвет спокойно рисовал, Дженни смотрела в окно, и молчание затягивалось. Оно ширилось между ними, как круг, и граница этого круга, будто упругая стена, выталкивала Бьорна. За столом стояла тишина, и она принадлежала лишь этим двоим.
– А хотите пива? – Бьорн вытащил козырь из рукава. – У меня есть заначка.
Арвет коротко мотнул головой.
«Что он там царапает?» – возмутился Бьорн.
– Нам же больше достанется, – заметил он. – Джен?
– Я тоже пас, – ответила девушка.
– Ну как хотите! – Бьорн надулся. Он притащил две банки, с хлопком распаковал одну, закинул ноги на стол и принялся дуть пиво, поглядывая на Дженни с Арветом, как ковбой в салуне. Тощие ноги Бьорна в тапочках возлежали на столе, а верхняя часть с трудом балансировала на высоком табурете, так что ему пришлось опереться спиной на холодильник. Положение его было весьма шатким – во всех смыслах.
