Я мигом сообразила, что это значит. Кажется, понемногу начала привыкать к его манере изъясняться, а может просто немного пришла в себя и начала соображать.
– То есть разбираться, что к чему, мне придется самой?
Он развел руками.
– Увы. Мы бы и рады вам помочь, да только чем? Таких, как вы, очень мало. Более того, я навел справки и полагаю, что в нашей стране вы сейчас одна-единственная.
Ничего себе новости!
Мистер Оллсоп бросил на меня пронизывающий взгляд и уточнил:
– Вы не рады?
Я поежилась.
– А чему радоваться? Единственной и неповторимой только в мечтах быть хорошо.
Понятное дело, теперь всякие государственные службы попытаются прибрать меня к рукам. Хотя почему «попытаются»? Один из них уже сидит напротив и уписывает за обе щеки пирожок.
– Не стоит беспокоиться, – он аккуратно вытер салфеткой пальцы и откинулся на спинку стула. – Природа вашей магии такова, что принуждать вас к сотрудничеству никто не станет. Чревато.
– Это радует!
Я действительно вздохнула с облегчением. Было бы намного хуже, сумей они запереть меня в клетке, как певчую птицу.
Мистер Оллсоп мягко мне улыбнулся.
– Понимаю вашу точку зрения. Но поймите и вы, вам так или иначе следует тренироваться. И вряд ли вы пожелаете экспериментировать на посетителях данного заведения.
Я содрогнулась. Хватит с меня экспериментов!
– Тогда что вам остается? – продолжил он увещевать. – Мы же предлагаем вам время от времени помогать полиции. Для кровавых убийств и прочих мерзостей вас привлекать не станут. Просто изредка в вашу кондитерскую будет захаживать кто-нибудь из местных полицейских.
Вообще-то звучит неплохо. Это наверняка будет интересно!
– Только не лейтенант Рейн! – перебила я.
Мистер Оллсоп поморщился и заявил неожиданно жестко:
– Вы правы, лейтенант Рейн – болван. Как можно было столь халатно отнестись к расследованию?
Не то, чтоб мне хотелось защищать противного лейтенанта, но справедливости ради я возразила:
– Он же не знал, что я – фея. Кстати, я пока и сама не очень-то этому верю.
– А у вас есть иное объяснение? Или хотите испечь еще порцию печенья и проверить?
Меня от такого предложения передернуло. Теперь печенья с предсказаниями стойко ассоциировались у меня с неприятными сюрпризами вроде полиции и тюрьмы.
Мистер Оллсоп продолжил спокойно:
– Положим, мою историю можно списать на случайность, хотя трудно поверить, чтобы такой опытный и осторожный медвежатник, как Флокс, мог нечаянно попасть под машину, имея при себе похищенные у меня документы. Однако случай мисс Николь Фиш совсем иной, согласны? Чтобы молодой человек столь внезапно, в один момент, воспылал страстью?
– Мне трудно судить, – выкрутилась я. – Почему вы вообще уверены, что я что-то сделала? Я даже не помню эту девушку.
– Иных объяснений нет, – мистер Оллсоп хлопнул по столу ладонью, отчего посуда жалобно задребезжала. Клалия за стойкой насупилась совсем уж грозно, но ругаться почему-то не стала. Он посмотрел мне в глаза и сказал веско: – Я не зря назвал лейтенанта болваном. Он поинтересовался у эксперта лишь фактом наложения на младшего Донована приворота, не удосужившись уточнить, когда этот приворот был сделан!
– И? Когда? – я затаила дыхание.
Он поморщился.
– Год-полтора назад.
Я в сердцах ляпнула словцо, слышанное сегодня от миссис Лерье.
Значит, я провела ночь в тюрьме просто потому, что лейтенант Рейн вел дело спустя рукава! Еще неизвестно, чем бы это могло закончиться, если бы не миссис Лерье и мистер Оллсоп. Я могла сгнить в тюрьме по идиотскому обвинению, потому что полиция не соизволила толком все проверить!
