И годами я тянулся наружу, прочь из своей темницы. Медленно и по капле вливал в разум того, кто обладал этой книгой, нужные мне мысли, годами накладывал на него чары – слабые и почти незаметные, порабощавшие его волю и разум. Чары мои были не толще паутины, но они сплетались воедино, как нити сплетаются в канат. И если бы не ты – пьяный от вина и впечатлений, то через какое-то время нужно мне заклинание прочел был сам Ложкин. Может быть через год, может быть через 5 лет. Но что такое пять лет по сравнению с тысячей? Я давно отвык торопиться.
Тебе, кстати, здорово повезло. Освободившись, я нуждался в новом теле, и готов был ворваться в любое, убив его прежнего носителя. На твое счастье книга принадлежала Ложкину, он владел ею долгое время, и на нем лежала паутина моих заклинаний. Захватить его тело было проще. Так что если бы каким-то чудом "Al azif" случайно попал тебе в руки, хотя ты должен понимать, что случайно такие книги не делают ничего, и ты случайно прочел нужное мне заклинание – я бы уничтожил тебя в мгновение ока, взяв себе твою телесную оболочку. Да, такова благодарность освобожденного джинна. А ты можешь продолжать верить в сказки про три желания.
Сагир закончил свой монолог, и несколько минут мы просто молчали, глядя в костер.
Мой план полетел в тартарары. Никаких трех желаний, никакой признательности ко мне за свое освобождение. Ничего. И вот я сижу напротив существа, способного убить меня просто щелкнув пальцами, и не знаю, что еще сказать ему. Что предложить в обмен на исполнения моего заветного желания, за которым я сюда пришел? Душу? Но зачем она ему?
Но в то же время… Мы сидим и молчим, Сагир никуда не уходит, не улетает, не растворяется в воздухе. Он не убил меня ни за дерзость, ни за глупость, и вроде бы вообще убивать не торопится.
Почему?
Почему он затеял все эту игру с Катей? Он не скрывал это ни от нее, ни от меня. Ему скучно. Ему хотелось развлечься. Забросить незнакомую девушку в вывернутый наизнанку мир и посмотреть, как она будет действовать. Я вроде бы здесь за тем же, но с одной оговоркой: мир мне нужен вполне конкретный. Как же мне убедить Сагира в том, что он сумеет развеять свою вековую скуку, уже просто наблюдая за моими похождениями там, куда мне так нужно попасть?
Попробуем…
– Сагир… Прости мне мое невежество и мою дерзость.
Джинн молчал, все такой же черный, жуткий и неподвижный, словно статуя.
– Я не в праве тебе приказывать и требовать чего-то, – продолжил я, – но могу я попросить?
– Можешь! – милостиво разрешил Сагир, а потом вдруг распахнул крылья, высвободив из-под них свои руки с зажатой в них колодой карт. Карты пришли в движение, порхая между черными ладонями, вертясь в воздухе и проносясь в опасной близости от языков пламени костра. Сагир тасовал колоду Таро, не прикасаясь к ней.
– А может, я сам попрошу за тебя? – спросил он, подняв на меня глаза.
– То есть?
– Я расскажу тебе о тебе. Прямо сейчас, с помощью Таро! И если карты откроют мне всю правду, то я исполню твое желание, как подобает джинну из современных человеческих сказок: извратив его так, как захочется мне. Могу обещать тебе, что твоя жажда смерти будет утолена. Ты умрешь. Ну а если ты окажешься не так прост, если карты не смогут показать мне тебя целиком, если ты удивишь меня… Вот тогда – три желания. Любые, какие попросишь! Ты получишь то, о чем мечтал и зачем пришел. Ты умрешь так, как хочешь ты!
