– А может, мы и правда сможем сбежать?
– Замиг! Что же ты говоришь?.. – пробормотала девушка, безуспешно пытаясь остановить коня: несшийся галопом скакун оставлял ей лишь чудо удержаться в седле.
Камни с искрами вылетали из-под копыт коня, ветер нещадно бил в лицо. Не сдаваясь волне страха, ХынСаа думала об оставшейся позади матери и племени, которое могло пострадать из-за своеволия её скакуна.
– Ну, Дикий, хороший мой, остановись же! – взмолилась она.
Девушка заметила поравнявшегося с ними всадника и рывком перекинула вожжи в его протянутую руку. Мужчина уверенно натянул поводья, успокаивая Дикого негромкими словами, и вскоре конь перешёл на рысь. Державшаяся за шею скакуна ХынСаа выпрямилась, выравнивая дыхание, и, по привычке не поднимая взгляда, с благодарностью промолвила:
– Спасибо. Я сама не смогла бы его остановить.
Воин скрыл удивление, которым в нём отозвались её искренние слова, и вскинул бровь при виде Замига, выхватившего и наставившего на него свой кинжал.
– Замиг… – сорвалось с губ ХынСаа. – Что же ты, – ласково пожурила она, неловко погладив мальчика по плечу, – он ведь спас нам жизнь.
– Чтобы забрать в плен, – резко заметил мальчик.
Всадник протянул поводья ХынСаа.
– Ваши мальчики сразу рождаются воинами? – спросил он, в низком грубоватом голосе его звучали уверенность и уважение.
Девушка почувствовала огромную волну гордости за своё племя и за то, что принадлежит именно ему. Тепло улыбнувшись, ХынСаа кивнула и, оглядев Замига, грустно заметила воину:
– Только теперь тебе придётся принять бой Замига – наш закон запрещает возвращать кинжал в ножны, не пролив крови противника.
Мужчина окинул Замига внимательным взглядом. Мальчик не дрогнул, ровно держа клинок и глядя без тени страха.
– Храброе у вас племя, в Риаде о нём легенды слагают, – вспомнил воин, обращаясь к девушке. – Да в этот раз предали вас, и наших воинов по числу было много больше, – он перевёл взгляд с ХынСаа на мальчика, выкинул руку и, обхватив острый клинок у рукояти, резким движением скользнул ладонью по его лезвию вверх, обагрив своей кровью. – Ты не нарушил закон, Замиг, спрячь свой кинжал, – приказал он так, что мальчик не посмел ослушаться, и вновь обратился к ХынСаа: – Моё имя – Дийнал. Чья ты?
Девушка негромко откликнулась:
– Мой отец был вождём племени, моё имя – ХынСаа, – ей удалось сохранить самообладание, когда сознание пронзило напоминанием, что Нийсхо она больше не увидит.
– Душа реки, – по голосу казалось, что Дийнал улыбнулся. – Красивое у тебя имя, ХынСаа.
Он развернул коня и направился обратно к своему отряду и оставленным там пленникам; поняв безмолвный приказ, ХынСаа скрепя сердце поехала следом.
Полупрозрачная чёрная ткань на арочных окнах едва ли пропускала лунный свет, ночные сумерки в уютном кабинете слабо разгонял свет лампады. Бегали дрожащие тени по каменным стенам, изредка вспыхивали красные искры в кусочках слюды, узором тянувшихся по периметру окон. Полки тяжелого шкафа у стены были заполнены свитками пергамента и древними фолиантами в кожаных обложках, сизой струйкой благоуханного дыма поднимался от кадильницы в нише ладан, и чуть слышно шуршала мантия прорицателя Хэжара, читавшего в тиши комнаты и время от времени делавшего записи в пустом пергаменте.
Со скрипом открылась схваченная чёрным железом деревянная дверь, и в кабинет Хэжара вступил правитель Риада. Оглянувшись на сопровождавших его стражей, он коротким кивком велел им сторожить вход и закрыл за собой дверь. Поднявшийся из-за стола прорицатель указал ему на стул напротив и заметил:
