Мне нравились её рассказы, ведь в них она говорила, что однажды мой отец придёт и заберёт нас отсюда, из этой проклятой деревни, в которой нас считали за прокажённых и даже за осквернённых.
Нередко бывали случаи, когда на нас злобно поглядывали со стороны, а иногда местные даже бросались камнями и палками стоило нам показаться в деревне.
Будучи ребёнком, я не понимал, почему эти люди такие злобные и жестокие, когда моя мама вылечила стольких из этой деревни. Но они всё так же продолжали сторониться нас и обзываться за спиной.
Они называли маму ведьмой и даже грешницей, а меня и вовсе считали исчадием ада. Хоть я и был ребёнком, но их слова так сильно ранили меня, что я до сих пор иногда, слышу их разгневанные голоса, сопровождающиеся бранными словами.
Поначалу я только плакался, ябедничая маме, что взрослые не пускают со мной играть своих детей, называя меня белым демоном. На что мама, гладя меня по голове, ласково говорила:
– Ну какой же ты демон. Посмотри, какой ты хорошенький. В твоих глазах лучится солнце, а волосы пышные и мягкие, словно облачко. Никакой ты не демон, ты ангел, что озарил мою жизнь.
Её слова и тёплая улыбка всегда успокаивали и подбадривали меня, и я вовсе забывал о том, почему плачу.
Вскоре я перестал ходить в эту деревню в попытках играть с детворой, ведь эти злобные люди никогда не пускали своих детей. Поэтому друзей как таковых у меня не было. Весь мой мир был ограничен окраиной деревни и высокими горами, куда мы часто ходили за цветами и травами так же, как и сегодня. Я вовсе не был против такой жизни, ведь мама всегда была рядом. Но всё же она хотела уйти отсюда, туда, где был мой отец.
И вот, когда мы спускались с горы в очередной раз, повсюду в деревне мелькали маленькие яркие огоньки, которые медленно пританцовывали в ночном просторе.
– Мама, мама, посмотри. Там такие красивые огоньки, – сказал я на радостях взглянув на маму.
Но вопреки моему веселому голосу мама вовсе не обрадовалась. Её лицо побледнело и даже исказилось этаким страхом. На мгновение она так сильно сжала мою ладонь, что я невольно застонал от боли.
– Ой, прости, сынок. Я сделала тебе больно? – заволновалась она.
– Нет, пустяки.
Я улыбнулся ей, пересилив боль, и она тут же с облегчением выдохнула, положив руку к сердцу.
– Кайлеб, сынок, послушай маму. Сейчас нам надо идти очень тихо и осторожно, хорошо? Ты ведь меня понял?
– Да, хорошо, – не спрашивая причину, тут же согласился я.
***
Проснувшись с первыми лучами солнца, я оглянулся по сторонам, наставника рядом не было. «Он что, вообще не спит?» – подумал я, слегка позёвывая.
Умывшись и позавтракав, я собрал свои вещи и пошёл искать Роланда. Заметил я его, конечно, не сразу, хоть он и был не особенно далеко от нашего лагеря. Он бродил возле небольшого озера и что-то разглядывал.
Направляясь к нему, я обратил внимание, что он выглядел весьма взволнованным и даже обескураженным.
Заметив моё присутствие он, обернувшись ко мне, сказал:
– О! Кайлеб. Так ты проснулся?
– Да, и давно, – расплылся я в самодовольной улыбке.
Но Роланду сейчас явно было не до разговоров. Показывая мне странные следы лап возле водоёма и след огромных когтей на поваленных деревьях, он сказал:
– Нам надо поторопиться. Эти твари уже рядом. Они выследили нас. Сегодня или завтра они точно нападут. Ведь в тёмном лесу солнечного света попросту нет. Свет не просачивается туда из-за высоких вековых деревьев. А это им только на руку.
