Первый рабочий торопливо подал распакованные перчатки, второй, едва не выронив от волнений фонарь, подал его начальнику.
Чейн надел перчатки, взялся за фонарь и подсвечивая себе, сумел снять износившийся переходник, а на его место поставил кусок трубочки.
Она подошла идеально.
– Эдди, ты… Ты отдаешь себе отчет? Там же мегакислоты! – подал голос Гифсон, обливаясь потом и одну за другой, сминая салфетки.
– Я помню, сэр.
– Но это же… Какая-то кухонная фигня, а у нас оборудование повышенной категории опасности! – напомнил Гифсон переходя на фальцет.
– Всем отойти! – приказал Чейн и взяв с полки защитную маску, закрыл ею лицо. Затем подошел к настенному пульту и включил исправленную колонну.
Внутри нее загорелись сигнальные огоньки, затем послышался шум запускавшихся механизмов и наконец, заработал весь комплекс, начав рисовать на оживших экранах замысловатые кривые.
– Похоже, выходит на режим… – сказал один из рабочих.
– Если пять минуту будет работать нормально, закроем кожух, – подвел итог Чейн.
– А что потом? – спросил Гифсон, не отводя взгляда от ситуационных экранов, на которых сейчас отражались его шансы удержаться на должности.
– Потом так же подключим оставшиеся три.
В абсолютной тишине, потекли медленные секунды установленных Чейном пяти минут.
Слышно было, как работали другие колонны батареи и Чейн пытался на слух определить, разнится ли звук починенной и «здоровых» колонн.
Гифсон стоял позади него, продолжая активно тратить салфетки.
Рабочие переглядывались и почесывали в затылках. Такого они здесь еще не видели, чтобы вот так – кусок отрезанный ножом трубки вставляли в ответственный агрегат.
Чейн взглянул на наручные часы и кивнул рабочим, чтобы закрывали колонну кожухом, а сам перешел к следующей.
В течении двадцати минут, все было закончено и вскоре все четыре колонны влились в общий хор остальной батареи. После этого, Гифсон поднялся со скамьи, на которую сел из-за слабости в ногах и подойдя к Чейну, спросил:
– Сколько они протянут на этих… запчастях?
– А сколько запросили поставщики?
– Две-три недели.
– Думаю продержатся. Но только при условии нагрузки не более семидесяти пяти процентов.
– Семидесяти пяти, Чейн!? У нас в час пик до девяносто пяти доходит! Что мы скажем фон Дитлицу, когда он придет выставлять претензии?
– Переадресуйте его ко мне.
– Что значит переадресовать, Чейн? Ты же мой подчиненный, что на это скажет Дитлиц?
– Тогда объясняйтесь с ним сами, – сказал Эдди разведя руками и еще раз пройдясь вдоль починенных колонн, убедился, что на ситуационных экранах отражается нормальна работа узлов и механизмов. После чего отправился к себе в кабинет, где у него хватало и бумажной работы.
Рабочий день Чейн закончил поздно – в половине седьмого, хотя по трудовому договору мог уйти домой в пять, как и большинство клерков из «Марбела». Однако, часто к концу рабочего дня появлялись очередные неотложные дела, да и остававшегося «на хозяйстве» дежурного нужно было проинструктировать «в связи со сложившейся обстановкой».
Наконец, все дела были сделаны и Чейн покинул громаду комплекса, пройдя процедуру обратного контроля на пропускном фильтре безопасности. А когда он двигался в общем потоке выходивших из здания служащих, возле автостоянки комплекса его окликнули.
Чейн остановился, не сразу высвобождаясь от мыслей о служебных заботах.
Это была та самая девчонка из бара. Эмма, кажется.
