Перед будущим - страница 10

Я сразу поверил ему. Всё сходилось, и никчёмный, но транзитный железнодорожный путь, который мы исправно поддерживали в рабочем состоянии, и сам тяжёлый контур бронепоезда, летящий сквозь мрак.

Он снова здесь проедет недели через три, неожиданно добавил Егупов. С чего ты взял, спросил я. Егупов пожал плечами и спокойно уточнил: до Владивостока доедет и обратно, плюс регламентные работы и пересменка. Он назад поедет обязательно, чтоб кружить по другим краям нашей Родины, убежденно уточнил Эразм.

После ночной вылазки Эразм стал ходить задумчивый и сосредоточенный. На мои весёлые подколки не реагировал. Зато зачистил к Евсееву. С удивлением я увидел, что Эразм стал буквально заискивать перед научным солдатом.

Прошло три недели, а потом и три месяца, а таинственный поезд всё не появлялся.

Егупов ходил практически в оруженосцах у Евсеева, чем вызывал остроумные насмешки товарищей, которые не воспринимал совершенно.

А я, я, ведь, изучил уже Эразма, поневоле изучишь человека, если служишь с ним бок о бок. Я, ведь, догадывался, чуял, что не просто так он набивается к научному Диме в друзья. Затаил чего-то.

Каким образом он узнал про очередное прибытие атомного бронепоезда я точно не знаю, но подозреваю, что через Евсеева же. Или аккуратно и целенаправленно подслушивал начальство. Не важно.

Важно то, что очередной ночью, теперь уже осенней и холодной, он опять был на путях и не один. Точнее, один, но с багажом. Сердце кольнуло меня той ночью и я вышел из казармы, благо не спал (стоял дежурным по роте).

Я увидел, как массивная туша со скрежетом и визгом затормозила и остановилась: не сразу открылись ворота, что ли. Мне даже послышались некие недовольные возгласы на ненормативном лексиконе. Потом поезд тихо свистнул и, плавно набирая скорость, заскользил в неведомую даль.

Через полчаса пришёл Егупов. Был он возбуждён и радостен, хотя и сотрясался крупной дрожью. Попросил закурить, хотя никогда не курил до этого. Спросил меня, пробовал ли я когда-нибудь шампанское вино, он бы сейчас выпил бокальчик. На моё замечание, что он дурак, покровительственно похлопал меня по плечу.

Евсеев, разумеется, Егупова сдал. А что ещё ему оставалось делать? До трибунала дело, впрочем, не дошло. Никто не хотел выносить сор из избы. Да и что было инкриминировать Егупову? Прибор, который даже не стоял на учёте? Даже не был заявлен, как некое устройство или механизм? То есть кражу нескольких килограммов железа и разноцветных проводков?

Следствие вёл старший лейтенант Волошин. Я присутствовал на очной ставке и вёл протокол, так как машинистка особого отдела заболела.

Говорил в основном Евсеев.

– Эразм, я понимаю, что ты дурак, но не до такой же степени! Ты меня три месяца слушал. Три месяца! А так ничего и не понял.

Сказать, что Дима был убит горем, значит ничего не сказать.

– Мало того, что ты украл опытный образец, и намотал себе на настоящий трибунал, так его ещё и применил неадекватно. Ты думаешь, что в некий момент прерыватель остановит ядерную реакцию? Так он не остановит, он замедлит! А на какой срок никто не знает. Ни я, ни научные руководители. Это ещё даже в теории непонятно. Не открыто!

Слёзы текли по щекам Евсеева.

Эразм молчал.

Молчал и старший лейтенант Волошин. Лишь мрачнел. Чем больше говорил Евсеев, тем больше мрачнел Волошин. Клянусь, я увидел, как по его умному красивому молодому лицу пролегли глубокие морщины. А звёздочки на погонах словно увеличились в размерах и перед нами предстал старый и усталый полковник.