– Нет, спасибо, что позвал. Ты был прав. Это прекрасно, нельзя упускать такую возможность. Особенно мне – человеку, который любит такие пейзажи. Похоже, я за этот год позабыла об этих чувствах.
– Не сидите на месте. Рискуйте, изучайте, пробуйте, а то так вся жизнь пройдет и не заметите.
Он снова сел на место. Посидел минуту и сказал:
– Который раз убеждаюсь в том, что самое интересное время – это время перед рассветом.
– Почему? – спросил Гришка.
– Потому что, после этого наступает новый день, – сказал тот, приподняв брови и указательный палец левой руки.
Все замолчали и стали любоваться восходом солнца, даже юные «паркуристы».
***
Спустя полчаса студент встал и сказал:
– Всё нам пора, а не то могут заметить.
– Ты же говорил, что нас не заметят от сюда, – запротестовал Серега.
– Да, нас и не заметили. Сейчас уже светло. Надо идти.
Друзья нехотя встали, и направились за ним.
Спустились с 10 и 9 этажей на много быстрее, чем поднимались. Общий спуск занял минут 10. Спрыгнув на бетонную лестницу, студент упаковал снарягу в рюкзак и пошел вниз первым, так как они все еще были на запретной территории. Шли молча и тихо, все старались шагать бесшумно. Никому не хотелось провести этот, только что начавшийся день в отделении.
Миновав 4й этаж, ведущий резко остановился и уставился на проход. Вся компания остановилась тоже. Спустя 2 секунды раздался грубый и противный голос:
– Э, вы чё здесь делайте, на?!
У всех душа ушла в пятки. Все испытывали одни и те же эмоции: «Все! Мы пропали! На кой черт мы согласились?!» Однако голос виновника всего собрания всех переубедил:
– Мужики, извините. Мы этажом ошиблись.
– Каким этажом, на?! Это наша точка ё*та!
Вся кампания тут же поняла, что это не менты, а гопники, которые за последний год, первый после карантина, обрели новую волну и стали развивать своё влияние. От осознания этого легче не стало.
– А че у Огрызка не значитесь? А ё*та? – резко ответил ведущий.
Рожи у двух гопников поменялись. Они поняли, что это не лох перед ними, а серьезный пацан, который был в курсе правил местных барыг. Но друзьям стало ещё страшнее. Ещё бы: их друг, культурный, добрый и веселый, оказывается шарит в криминальной игре. Жуть!
– Так, на, – начал один из бандитов, – гони косарь, и мы в расчете!
– Ага, б****, ещё чего тебе?! Чаю заварить?!
– Так, короче, этот, – упырь в кепке подтянул к себе Гришку, – остается у нас, если не будет пять косарей…
– Э, руки убрал, у*бок! – начал сопротивляться тот, но сразу заткнулся, когда к лицу подвели лезвие ножа.
– Слышь! – попытался встрять Серёга, чтобы продемонстрировать разговорчивому, что их больше, и они положат его самого и его подельника (и чтобы не терять авторитет в глазах Светы), – грабли свои убрал от него!
– Молодые, не возникайте! – парировал тот: – А то ваш друг может стать короче! – проговорил он, медленно поводив лезвием в воздухе.
Гришку парализовало, он был будто кукла, которой управляет кукловод. Всем стало совсем страшно. Светка хотела рыдать. Её тихо обнимал Петька, успокаивая. Всю жизнь они не встречались с вооруженными людьми и не думали о том, что встретят так, как в Москве во время первого карантина нарушителей жёстко пресекали, и уровень преступности был низким, чего не скажешь о после-карантинном периоде. Подростки никак не ожидали повстречать таких, особенно на заброшенном никому не нужном небоскребе.
