Перегоревшая - страница 26

С недавнего же времени я не её дочь, я шлюха.

Родители были в гостиной, собирались на ужин к бабушке и дедушке. Я отказалась с ними ехать – может быть, я покажусь нехорошей внучкой, которая не ценит тех, кто вырастил её родителей, но мне было… всё равно, что ли. К бабушке и дедушке я могу съездить на велосипеде, даже после школы к ним зайти, а Энлэй… я не могла не встретиться с таким парнем. Я была окрылённой предвкушением этой встречи, и если бы мне сказали, что с меня перья падают, я бы поверила.

Мои родители что-то крикнули друг другу, папа открыл холодильник, дабы вынуть уже замороженные кимчи, а мама достала из одного шкафчика бутылку белого вина. Я знала, где она его прятала, как перекладывала, боясь, что я найду. Но я не особо любила вино. Мне больше нравились вермуты, смешанные с соком, или обычные горячительные напитки по типу коньяка.

Папа крикнул мне, чтобы я была дома до одиннадцати вечера, и мама тоже что-то сказала. Я ответила им что-то невразумительное, мол, я выйду ненадолго, только проветрюсь. Конечно, родители не стали спрашивать, с кем именно я сегодняшний вечер проведу, и мне это в какой-то мере было на руку – они бы обозлились, запретили куда-либо ехать с непонятным студентом, который даже не сказал, куда мы поедем. Меня саму, признаться, кусало любопытство: куда мы отправимся? Что будем делать? Поэтому время до той отметки, которую мысленно поставила, я провела в размышлениях.

Напевая одну из старых джазовых песен, что время от времени включал папа, я расчёсывала волосы, вкладывая в каждое своё движение максимальную заботу о локонах. Им срочно требовалось восстановление, только вот какой шампунь я бы ни использовала, всё было напрасно. Они были ломкими, совершенно не пушистыми. А поэтому, видя порой здоровые волосы сверстниц, я испытывала самую банальную зависть. Я тоже хотела такую шевелюру!

Но, в итоге, сколько масок ни делай, сколько масла ни капай, всё уходит в никуда. Остаётся только расстройство и ругание генетики, которая сыграла не в мою пользу.

Одеться я решила просто – мы не парочка, мы не идём на свидание, хоть Бокхё я сказала, что иду как раз на него. Мы просто прогуляемся, как спаситель и спасённая. Может, потом общение сойдёт на нет и мы просто будем пересекаться в школьных коридорах, неловко улыбаясь друг другу. Кто же знал, что на этой так называемой прогулке мы понравимся друг другу настолько, что захотим встречаться. А если бы он вёл себя не как воспитанный молодой человек, я бы точно с ним попрощалась.

В отправленном сообщении было всего несколько слов: «я подъехал, от чая, кофе или чего покрепче не откажусь», и я снова растянула губы в нелепой улыбке. Подправив блеск на губах, что немного пах мёдом, написала ему ждать меня. Дело осталось за малым – всего-то в маленький рюкзачок засунула ключи с телефоном и кошелёк. Закинув его на плечи, спустилась вниз, попутно находя записку от родителей, которая дублировала их слова. Домой до одиннадцати, береги себя и поешь. Нет никаких «с любовью». Нет никаких «целуем-обнимаем». А ведь ребёнок, то есть я, нуждался в таком проявлении заботы, внимания. У меня не было младших или старших братьев или сестёр, у меня не имелось питомцев. Я банально не могла забыться, а поэтому запускала руки в волосы и слегка оттягивала их. Чувствуешь – хорошо. Значит, живёшь.

Закрыв дверь на ключ, я выдохнула и досчитала до пяти. Только потом я повернулась, поднимая взгляд, что скользнул по гравийной дорожке и газону, и посмотрела на проезжую часть. Там сидел на мотоцикле Чжан Энлэй. Не передать словами то, что я чувствовала, когда смотрела на него, оставаясь незамеченной. Припухлые губы, взгляд, изучавший что-то в телефоне. Он перенёс вес на другую ногу, принимаясь печатать что-то, и я почувствовала вибрацию в руке. Он написал мне. Даже тепло разлилось по груди.