– Но это не была вечеринка, – перебил её Джозеф, – по случаю моего повышения! Это была вечеринка, посвящённая юбилею компании. Моё повышение было лишь маленькой вишенкой на огромном торте корпоративного себялюбия ЭМТ.
– Вот именно! – заявила Хельга. – Это потому, что рядом с тобой не было меня! А была бы я рядом, ты бы смотрелся на фоне этих снобов совершенно по-другому!
– Ой! Я тебя умоляю! – отмахнулся Джозеф. – Только не говори, что ты пошла бы на эту вечеринку ради меня! Ну давай, признайся честно, что ты лишь хотела найти новых клиентов…
– Аха-ха-ха! – откровенно засмеялась она. – Всё понятно! Доктор Джозеф Чесски, завидный саньясин Дхамабёрга, опустился до банальной ревности! Хотя, чему я удивляюсь? Все вы мужики таковы. Сначала вы кичитесь своими достоинствами, показываете свою независимость. Но за этой независимостью кроется глубокая закомплексованность. И все вы в итоге скатываетесь к желанию обладать, безраздельно владеть собственностью.
– Вот, мне всегда было интересно, – сказал Джозеф, презрительно откинув голову на подлокотник дивана, – почему проституткам всегда так нравится философствовать?
– Проституткам?! Проституткам?! – воскликнула она. – О! Спасибо за столь высокую оценку моей деятельности! А знаешь почему тебя интересует этот вопрос? Потому, что ты сам – проститутка! И если мне богатые мужики платят за то, что они могут вертеть меня, как им хочется, то и твой Роберт может вертеть тебя, как ему хочется!
– О! Давай, давай! Великий философ! – произнёс Джозеф, переключая на пульте каналы и пытаясь изобразить безучастность.
– Ты думаешь, – разошлась Хельга, – что в моменты ваших сношений с Робертом в тебя ничего не входит? Нет! Ты ошибаешься! В тебя входит его эго. Бо-о-ольшое такое эго! И ты глотаешь его! Как миленький!
– О, дорогая! – уже еле сдерживая обиду, воскликнул Джозеф. – Мне жаль тебя разочаровывать, но наши отношения с Робертом не такие страстные, как ты думаешь.
На этом их пыл иссяк. Она такой же показательной походкой от бедра вышла на кухню, где по-хозяйски порылась в ящиках и, вернувшись со штопором в руке, швырнула его Джозефу. Он, проворно поймав его правой рукой, левой лениво дотянулся до бутылки, откупорил её и поставил на столик, не желая подниматься с дивана. Тогда Хельга присела рядом и, налив ликёр в один холостяцкий бокал, стоящий на столике, по-дегустаторски медленно отпила из него и заявила:
– В общем так, ты должен мне три с половиной тысячи!
Джозеф с вопросительным выражением на лице поднял голову с подлокотника.
– А что? – сказала она. – Мне кажется, что это справедливо. Тем более, что теперь ты можешь себе это позволить…
Джозеф принял положение сидя, взял бокал и отпил из него, ещё несколько секунд раздумывая. Затем, приняв решение, встал, дошёл до коридора, взял свой плащ, достал из него смартфон и сделал несколько касаний экрана. И из смартфона Хельги, лежащего на журнальном столике, раздалось «бзеньк!». Хельга взяла смартфон, проверила сообщение и победоносно улыбнулась.
– Это самая дорогая ссора из всех, что у меня были, – как-бы вдумчиво, но еле сдерживая улыбку, сказал Джозеф.
Хельга подлила в бокал ликёра и сказала:
– Компенсация за то, что ты лишил меня удовольствия пощеголять в этом роскошном платье.
– Платье действительно шикарное, – согласился Джозеф, уже не сводя глаз с её фигуры.
Она встала, из под платья стянула с себя трусики, бросила их на пол и плавно подошла к нему почти вплотную.
