«Хороша, – отметил про себя Гера, – и глаза, как у Марины. Те, которые были раньше, в школе, без спрятанного в глубине страха, без ненависти, затаенной в черных, нацеленных, словно пистолетные дула, зрачках».
Заметив его пристальный взгляд, девушка покраснела, точь-в-точь как Марина, когда он соблазнял ее в десятом классе.
«Тьфу, ты, – чертыхнулся про себя Гера, – и чего сука из головы не лезет?!»
Он перегнулся через стол и, прихватив пальцами кожу на щеке Верочки, нежно ее потрепал. От этой ласки девушка зарделась еще больше.
– Можешь уйти раньше, – сказал он. – Но завтра чтобы как штык в восемь ноль-ноль.
– Хорошо, – Верочка пылала. – Вы сегодня придете? Заказать пасту или расстегаи?
– Не знаю, – ответил Гера. – Если приду, закажем вместе.
– Хорошо, – она тихо кивнула.
«Боже, – покачал головой Гера, – даже в этом копия Марины».
Свою бывшую жену он не видел с тех пор, как она вернулась из Боснии. И с Ленкой, дочерью, а на самом деле, главным его унижением, тоже давно не встречался, хотя знал об обеих все.
Он думал, что чувство досады и опустошения пройдет, но – нет, не проходило. Сидело занозой, напоминанием в каждой последующей женщине, которую выбирал.
– Полковник нарисовался? – спросил Гера, отгоняя навязчивые мысли.
– Нет, – ответила Верочка. – Его зам сказал, что начальник в столице. Будет вечером.
– Понятно. Что еще?
– Звонила ваша бывшая, Марина, – сказала Верочка. – Вы были заняты, так что я не соединила.
– Что ей надо? – Гера вопросительно посмотрел на секретаршу.
– Вы же просили, чтобы я вызвала. Вот она и спрашивает, когда и зачем.
Гера подошел к настенному календарю с логотипом фирмы, задумался, а затем распорядился:
– Пусть будет завтра утром.
– Она работает, – ответила Верочка. – Среди недели не может.
– Завтра к девяти, – отчеканил Гера и вышел из офиса.
В тот же день с раннего утра С. А. ждал звонка в нетопленой серауспольской квартире, снятой в аренду еще летом. Его, словно гонщика, готового сорваться с места, била предстартовая дрожь. Воля, опыт, сила и годы ожидания собрались в одну точку. Он любил это чувство, понимал его необходимость для настоящего дела, но боялся, что может захлебнуться им или, наоборот, полностью выгореть еще до старта. С. А. не мог себе позволить ни того, ни другого.
Чтобы отвлечься, он грел руки о горячие бока керамической кружки, из которой поднимались струйки пара, и старался припомнить все детали разговора с приятелем, ставшим теперь большой шишкой в Службе государственной безопасности новоявленной республики Кареон.
Разговор состоялся ранней осенью, когда они, соблюдая все правила конспирации, встретились в столице. Свидание было назначено на бульваре в двух кварталах от штаб-квартиры СГБ. Заметив С. А. на условленной скамейке, приятель уселся рядом и как ни в чем не бывало раскрыл потертую шахматную доску. Не торопясь, точно два пенсионера, они принялись расставлять фигуры.
– Начальство дало добро, – сказал как бы между прочим приятель и сделал первый ход белой пешкой на d4. – Их тронула твоя история, и убедило мое поручительство. Но, запомни, сначала наши дела, потом – твои.
– Запомнил, – сказал С. А. и передвинул свои пешку на е7. – Когда начнем?
– Считай, уже начали.
Белые разыграли северный гамбит, позволив черным выиграть две пешки, но не дав им развить ни одной фигуры, тогда как оба белых слона, заняв отличные позиции, нацелились на королевский фланг.
