–Ясно, – сконфужено пискнула Юля. Ладно хоть ты меня просвещаешь.
–Ничего, у тебя правильные вопросы, – подбадривающе заверила её Ирина. Скоро сама заинтересуешься.
–С чего ты решила? – уставилась на неё Юля, чуть не поперхнувшись чаем. Меня подобные вещи никогда не интересовали, ты ещё скажи, что я начну смотреть футбол и болеть за нашу сборную.
Но Ирина, не заметив моего сарказма продолжила: – Мы идём к Олафу Бергесену – это выдающийся рунолог, большое чудо, что я вообще смогу к нему попасть. Он принимает и помогает, только своим, узкому кругу лиц, которым не чужда скандинавская мифология и религия. А так как человек он не бедный, то на поток и счётчик никого не ставит. Принимает только своих, ну или по договорённости через своих, – хитро скосив глаза в сторону, закончила Ирина.
–Ии? – не поняла Юля.
–Его интерес и фанатизм, любовь к своему делу заразительны. Он как бы концентрирует в себе свет Северной традиции и проецирует его.
–С трудом верится конечно, что я заинтересуюсь подобными вещами. Ты же знаешь я агностик>9 без привязки к конкретному богу.
–Знаю. Но все меняется. Хочешь расскажу секрет.
–Давай.
–Перед всеми слушаньями в суде я обращаюсь к Тору за помощью – это бог справедливости. Видишь амулет?
И Ирина показала ей маленький металлический кулон в форме молота. Это молот Тора, он разбивает все преграды.
–Здорово. И как помогает? Глупый вопрос, извини.
–Твой скептицизм понятен, – спокойно ответила Ирина. Да помогает, благодаря ему я помогаю людям, и клиенты идут порядочные, честные, которым действительно нужна помощь. Справедливость. Понимаешь? А мне, мне Тор помогает жить, верить в лучшее и стремиться к этому лучшему, ни смотря ни на что.
И Юля лишь в очередной раз удивилась своей подруге, и то с какой теплотой и душевностью она работает с каждым из своих клиентов, имея в своём тылу, сплошную боль, ведь у неё ничего нет, только работа, а дома потухший очаг. Разве можно ею не восхищаться.
Ирина, увидев в её глазах поддержку, улыбнулась.
–Так зачем мы идём к этому рунологу? Зачем-то конкретным? Руны как болезни лечат? Ну ты меня понимаешь?
–Олафу Бергесену, – с грустью поправила меня Ирина, очевидно вспомнив о своём бесплодии. Он не просто рунолог, он выдающийся рунолог.
–Ты знаешь историю моей семьи>10? – неожиданно спросила она.
Юля не сразу поняла и уловила нотки печали, сожаления в её голосе при словах «моей семьи», наверное, подсознательно думая о своём, о своей семье и той безвозвратно потерянной душевной близости с ними с мамой, папой, дедом, потому говорила скупо и в общем.
–Твой отец был следователем прокуратуры, мать бухгалтером, хотя потом она уже не работала, сидела дома, помню, что ты много болела, по полгода не появлялась в школе. Потом поезд, в результате аварии сошёл с рельсов>11, было много погибших в том числе и твои родители. А потом убили моих в этом дурацком автобусе>12, -поперхнувшись возникшим в горле комом выдавила из себя Юля, буквально ощущая тяжесть воспоминаний и ужаса последних снов. Как это все грустно, что мы потеряли их, наших близких, осиротели тогда так рано. А потом умер мой дедушка, который воспитывал меня, и это, это… Мне так их не хватает, – прошептала она, чувствуя текущие по щекам горячие слезы.
–Ох, Юль! Прости меня, пожалуйста, я не подумала. Прости, – кинулась меня успокаивать Ирина.
Прижавшись к ней, как когда-то к деду как в тот день когда она узнала, что в результате теракта ни папы, ни мамы больше нет, ей так захотелось рассказать подруге все о своей жизни, о своих снах, этих диких снах от которых по утрам хочется выть, но сдержалась ни к чему выплёскивать на неё все это, у неё своего достаточно. Ирина гладила её по голове, что-то говорила, но Юля не видела ничего из того, о чем она ей шептала, только чернота и одиночество, тиканье часов, отломившийся в углу кафель, обшарпанный пол. – Вот она – моя жизнь, моя реальность, – подумала Юля. И отпрянув от уже мокрого пиджака подруги, открыв вентиль холодной воды стала умываться.
