Он не сводил глаз с тёмной фигуры. В ней было что-то таинственное и зловещее, но вместе с тем жутко любопытное. Глупые мысли лезли в голову – мужчине не под стать, – но Эйкундайо не мог их прогнать, не мог отделаться от ощущения, что эта фигура следит за ним, видит его, даже не поворачиваясь. Видит его насквозь!
«Не бойся, Эйкундайо», – насмешливо шепнул кто-то прямо в ухо – но рядом никого не было.
Пересилив страх и подобравшись ближе, юноша разглядел красные узоры, вышитые тонкой нитью по краю плаща. Изломы и завитки – замысловатые символы, похожие на древние письмена. Как на камнях в затонувших руинах.
Проскользнув мимо женщин, потрошащих смертоуса, Эйкундайо притаился позади шатров, за камнем невдалеке от платформы, скрывавшим его от взора воинов.
Наверху послышался шум.
Раздался голос Фолами – хрипловатый, тягучий:
– Я принял решение. Я это сделаю. Добуду твой меч.
– Ты поверил ему? Поверил в родство с Ландамаром? Одумайся! – воскликнул шаман.
– Нет, он прав, – гневно перебил вождь. – Давно пора покончить с тазганскими нечестивцами. А потом и с остальным Королевством.
– Разве ты не помнишь, что именно так начинается Пророчество Звёздного Пепла: «Чёрный сумрак настигнет жаждущих отмщения и обрушит погибель на их головы…»
«…и в день гибели мира восстанет Спящий Океан, и Последний Пророк будет сражаться с Белым Королём, и Предвечная Тьма разверзнет Бездну», – мысленно продолжил Эйкундайо хорошо знакомые, но непонятные слова передающегося из поколения в поколение грозного предсказания, исток и смысл которого затерян во мраке веков.
Юноша выглянул из укрытия: тёмная фигура бездвижно стояла на прежнем месте, спиной к вождю, и даже полы её плаща не шелохнулись на ветру. Как кусок скалы или…
– Одумайся, пока не поздно, – настаивал Амади, – ты навлечёшь этим проклятие. Суапни́л Нерьянира́й предостерёг меня. Я видел чёрных призраков…
Точно – как призрак. Нечто, не принадлежащее этому миру.
Эйкундайо пробрала дрожь.
– Довольно, – Фолами нетерпеливо махнул рукой и тихо добавил: – Мы и так прокляты.
***
Душераздирающий вопль, от которого содрогался плотный туманный сумрак, окутавший всё вокруг, привёл Эйкундайо в чувство. Вопль этот доносился из тряпичного свёртка, который он безотчётно и крепко прижимал к груди. Узкая ладья причалила к студенистому берегу, сочащемуся густой тёмной зеленью высоких зарослей.
Хотя остров Уфтаби – «зыбкий край» – был ближе к солнечной стороне, чем только что покинутый сумеречный Тазг, небо здесь казалось более тёмным, иззелена-чёрным, и узкая тускло-оранжевая полоса лишь кое-где просвечивала из-за высокой стены тростника.
Эйкундайо всё ещё не мог до конца осмыслить произошедшее. Образы недавних роковых мгновений болезненными вспышками мелькали перед глазами.
Скалистый остров Тазг, приютившийся у тёмного края Галахии, за Льдистым проливом. Бесшумные лодки под прибрежным утёсом. Замок Ка́ртреф в огне.
Всюду крики. Зябкий воздух пронизан страхом, запахом гари и крови.
Королевский стражник, распластавшийся на изящной дорожке, выложенной камнями. Порывистый ветер треплет край янтарного плаща меж разбитыми клумбами с мшистым темнотравьем. Молодая женщина в чёрных мехах, безвольно сползающая в грязь с высоких ступеней. Мерцающий амулет на залитой кровью шее. Серый паук, выползающий из её рта.
Пиршественный зал с перевёрнутыми столами. Страшные тёмные ещё тёплые пятна на ярком мозаичном полу.
