– Так тож у России!
Букрат поклонился кругу, поблагодарил полковника и ушёл. Время уже было позднее. Переночевал он у друга своего отца, уже старого кабардинца. Повспоминали прошлое, выпили раку под варёную картошку и барашку и рано утром Букрат пустился в обратный путь.
По дороге у старухи захватил русского мальчика. Тот на круп садиться не захотел, а бежал рядом, поэтому Букрат ехал то шагом, то медленной рысью.
У калитки своей сакли его ожидал сюрприз. Там сидела на перекладине забора и ждала его, уже не молодая, но и не старая красивая женщина, не похожая на кабардинку. Сердце у Букрата заколотилось как бешеное…
В комнате для приёма пищи новочеркасского депо, после дневной смены и ухода начальства, собрался народ. Со стен комнаты, покрашенных зелёной, непонятного оттенка краской, если присмотреться и немного пофантазировать смотрел весь Дантовский Ад! Но из собравшихся Данте никто не читал, поэтому каждому было понятно, что просто красил горе маляр кое-как, может и «под мухой», пропуская много огрехов и не везде замалёвывал старую краску. Народ на стены не обращал внимания. Привык. Все сидели на не крашенных лавках, засиженных рабочими штанами, испачканными машинным маслом. Поэтому лавки были как отполированные долголетней, сероватой с пятнами полировкой. Со стола смели крошки после обеденного приёма пищи и положили кусок красной, много раз стираной тряпки, как символ нового времени. Дескать – восходит Красное Солнышко – радуйтесь! Для этого и сыр-бор собрали… для грядущей радости!
За столом сидели два человека. Тот что помоложе, заговорил —
– Господа!.. Прошу прощения, оговорился… товарищи! – … Начал свою речь знакомый нам казак Петро Войцеховский, дослужившийся до старшины в полку полковника Дончака. – Он откашлялся и продолжал. – К нам приехал из Ростова представитель статочного комитета, чтобы организовать в нашем городе Новочеркасске еще одну ячейку революционно настроенных, передовых рабочих железнодорожного узла… Таким образом охватить революционным движением и железную дорогу. —
Он откашлялся и посмотрел на своего старшего товарища… Тот кивнул – дескать – правильно начал.
Если честно, то для старшины Петра Войцеховского, донского казака, служившего в полку полковника Дончака, революционный лозунг – «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» был как для барана новые ворота… Он в него не вникал, и не было желания и необходимости вникнуть – ни умом, ни сердцем! Жизнь его протекала без проблем. Но!.. Он был по каким то причинам, как казак, любимцем полковника и местного магната Дончака. Но, как человек, он был им раздавлен, расплющен до основания, где уже исчезает само понятие – человек! Такое Петро простить не мог.
Дело в том, что Петро отказался от беременной девушки Наташи и предложил ей сделать аборт! – Что само по себе бесчеловечно! – Полковник же Дончак наоборот, взял поруганную Петром, совсем бедную, почти безродную, беременную от Петра девушку Наташу себе в жёны. Потом забрал с помпой, фактически сына Петра из роддома, признал его своим сыном, дал свою фамилию – Дончак, и, как издевательство, назвал именем физиологического отца – Петром! – Это было выше сил казацкого старшины переносить такое, по еге мнению – оскорбление. И он начал мстить полковнику… А как? – Да вот так! – Стать революционером и в будущем отобрать его земли, честь, а через огромную череду издевательств и… жизнь. Но… впрочем, тем и отличается великое от малого…
