– Ну, что вы?.. Эй! – хриплым, сдавленным шепотом, окликнул их Малыш. – Соображайте! Быстрее!
– Да вот, – усмехнулся Интеллигент, – думаем.
Однако на раздумья времени уже не было; ручка вертелась все сильнее. В дверь ломились – начали стучать… Оставалось последнее средство: немедленно прыгать с чемоданом под откос. В практике поездного ворья такое случается нередко. Этот способ был хорошо знаком всем троим!
– Но кто будет прыгать? – спросил, запинаясь и ежась, Копыто. – Я не могу.
– Эт-то еще почему? – грозно осведомился Игорь.
– Не справлюсь. Расшибусь. У меня же – я давно говорил – нога не в порядке. Кость перебита.
– Ко-о-ость, – протянул Игорь, – эх ты…
Он еще хотел что-то сказать, но промолчал, махнул рукой. И не колеблясь, не раздумывая, шагнул к наружной двери вагона – рванул ее решительно. В лицо ему ударил хлесткий ветер. Послышался вольный, стремительный гром колес.
Секунду спустя чемодан уже был у Интеллигента в руках. Примерившись, выбрав удобный момент, Игорь резким движением сбросил его в темноту. Потом ступил на подножку. И, уцепившись за поручни – повисая на них всей тяжестью – крикнул, захлебываясь от ветра, перекрывая посвист и гул:
– Значит, так, ребята! Встретимся – как уславливались – на малине у базара. Не забудьте: дом восемнадцать, вход со двора, первая дверь направо.
Навстречу ему бешено летела земля; поблескивала, рябя, щебеночная насыпь, текли неясные тени. Клубы мрака перемежались зыбкими световыми пятнами. И все внизу казалось смутным, неотчетливым, ненадежным. Интеллигент знал, как опасно прыгать с поезда ночью, на полном ходу. Беда здесь возникает нежданно и очень часто. И в принципе подстерегает всех! В судьбе у каждого майданника есть момент, когда такой вот ночной прыжок становится роковым, последним… Игорь знал все это, но – что же поделаешь? – вынужден был идти на неизбежный риск. Отказываться от прыжка было нельзя, неудобно. Авторитет его – и так уже заметно пошатнувшийся – тогда бы рухнул окончательно… А этого он допустить никак не мог.
С трудом разжав, расцепив судорожно стиснутые пальцы, он взмахнул руками, оттолкнулся от подножки и прыгнул навстречу ветру – в густое месиво света и тьмы…
Упал он удачно – на бок и довольно мягко, – скатился по насыпи и рухнул во что-то влажное, пахучее, хрустко мнущееся под руками. Отряхнулся. Щелкнул переключателем карманного фонарика. И увидел свежий развороченный стог.
Какое-то время он сидел в стогу – отдыхал. Сладко пахло клевером и росистой землей. Подувал ветерок. Низкие крупные звезды помаргивали над головой. И где-то на западе – по ходу поезда – растекалось белесовато-желтое сияние. Там находилась Полтава; огни ее были близки!
Чемодан отыскался без труда; он лежал метрах в ста от этого места – в неглубокой ложбине, поросшей кустарником. От удара створки его раскрылись, и содержимое просыпалось наземь. Игорь долго – присев на корточки и чертыхаясь – собирал в кустах разбросанные вещи: дамское бельишко, туфли, чулки… Серебро, по счастью, не затерялось; оно хранилось в большой, перевитой лентой коробке. Коробка осталась в чемодане, в ворохе тряпья. Там же разыскал Игорь и узелок с фамильными ценностями – браслетами и брошками. А рядом с ними помещалась большая пухлая пачка каких-то бумаг.
«Может быть – деньги?» – мгновенно насторожился он. Посветил фонариком… Но нет, это были не деньги! Пачка состояла из писем, каких-то квитанций и старых, потрепанных фотографий. Игорь достал одну из них – равнодушно повертел в пальцах, отбросил. Взял другую…
