– А разве это было доказано? Думаю, нет, – послышался голос человека, сидевшего в одном из кресел в дальнем углу. Касмерт удивился – это был Пузатый. – Если говорить начистоту, то вам надо просто вернуть зверя в клетку – пусть желающие свести счеты с жизнью делают это, как было тут сказано, под контролем.
– Вы, кажется, контролировали процесс, но при этом никто, кроме вас, не знал, что происходит. А количество актов все равно росло, – резко возразил ему Мурмут.
Замечание главы парламента просто сбило Касмерта с толку. «Он же сам просил меня не предпринимать ничего против Пузатого, а сейчас сам же…» – неожиданное поведение Мурмута обещало некоторые коренные изменения в разбирательстве, на это, во всяком случае, хотелось надеяться Касмерту.
– Я не контролировал, а только наблюдал, – пренебрежительно сказал Пузатый.
– А что если разрешить акты после получения соответствующей лицензии? А цену на лицензию сделать такой высокой, чтобы напрочь отбить охоту убивать себя, – предложил кто-то из присутствующих.
– У меня есть идея получше, и я готов поделиться ею, – опять заговорил Пузатый, встав с кресла и выйдя к столу, вокруг которого сидели члены комиссии. – Вы же знаете, я человек креативный, с воображением и творческими задатками – черты, которые, собственно, и сделали меня тем, кто я есть.
Касмерту стало мерзко и противно: «О чём?! О чём думают и говорят тут все эти господа?! Идиоты!»
Он не заметил, что последнее слово произнёс вслух, и его отношение к происходящему и к присутствующим было более чем понятно.
Мурмут подошел к нему и полушепотом сказал:
– Возвращайтесь в гостиницу. Только не уезжайте из города. Вы мне очень нужны.
Касмерт заметил в его руках знакомую коробочку…
Его, покидавшего совещание, догнал пренебрежительный упрек Пузатого, адресованный Мурмуту:
– И вы ещё пригласили этого человека расследовать акты в Йэрсалане. Мол, стороннему виднее…
* * *
Спустя пару часов Касмерт позвонил Мурмуту и сообщил, что ночью покидает Йэрсалан:
– Моя миссия выполнена. Я раскрыл дело, хотя раскрывать было особо нечего. Сами без меня справились бы. Ну так уж и быть. А то, что его невозможно довести до суда, уже не моя проблема. В конце концов, у меня есть основная работа и обязательства перед семьей. Завтра дочь идет в школу, и я должен её проводить. Я не могу торчать тут бесконечно.
В трубке телефона послышался тяжелый вздох.
– Хорошо, уезжайте. Но я прошу вас, обещайте ради памяти дяди: если потребуется ваше присутствие, вы обязательно вернетесь.
Касмерт молчал. Молчал дольше, чем было нужно. Вздохнув так же тяжело, ответил:
– Хорошо, я обещаю. А вас прошу держать меня в курсе происходящих событий.
– Безусловно, – ответил Мурмут. – Но, думаю, вы об этом узнаете и без меня.
Ночным рейсом Касмерт улетел домой. Он очень боялся опоздать. Боялся не обиды дочери. Дети, как правило, мудрее и рассудительнее взрослых, с ними почти всегда можно договориться, им можно многое объяснить. А вот давать Суэд повод для молчаливых упреков, которые читаются в жестах, в мимике, в интонации и могут продолжаться очень долго, совсем не хотелось. На этот раз обошлось. Касмерт успел, чему был несказанно рад.
По дороге в школу дочь рассказывала, как они с мамой покупали ручки и тетрадки, альбомы и пластилин, выбирали платья и заколки для волос. И всё сокрушалась, что папа опять был в своей командировке, а ведь было так интересно…
