Перекрестный отец. Разговор о детях, о жизни, о себе - страница 31

– И?

– Вот я такой грибной охотник. Лет с четырех с отцом ходил.

– Рано вставали?

– Конечно. Часа в четыре утра.

– Меня папа тоже таскал за грибами, и тоже в четыре утра. Мне казалось, встать невозможно, но потом такое удовольствие получаешь за всем этим процессом.

– Для ребенка встать в четыре утра, понимая, куда ты идешь и что тебя ждет, – это как раз не проблема. Я хорошо понимал, какой это будет день. Как-то рано начал ловить себя на мысли, что поиск грибов – в этом есть какой-то…

– Сакральный смысл.

– Да, и это здорово. Потом был пикничок обязательно, когда мы отдыхали. Папа расстилал покрывало, и там картошечка, яички вареные.

– Ой, рассказываешь…

– Да. Вот такие моменты были.

– Это жизнь.

– Такое бывает либо на рыбалке, либо в походе, либо когда за грибами отправляешься. Такой мини-поход получается. Еще в поезде, когда едешь куда-то далеко. Вот эти продукты, хлебушек…

– Яйцо.

– Да, яичко, картошечка, огурчик, помидорчик.

– А кура?

– У меня об этом песня есть, памяти отца. О том, как мы ездили в Крым, и вот я в таком возрасте нежном. Мы едем, и сразу на столе все это появлялось. Курочка, правильно. Цыпленок в желе, как у меня в песне. И потом, конечно, когда я уставал ходить по лесу, отец сажал меня себе на плечи. И это вообще было высшим пилотажем этого дня. Он с корзинками, с рюкзаком и с сыном на плечах. Вот в этот момент он был настоящим отцом.

– А у тебя так же с детьми получалось?

– Получалось, конечно.

– По грибы ходили?

– Конечно. К сожалению, сейчас это немножко ушло в силу разных причин. Одна из главных – уезжать надо далеко, чтобы найти корзинку грибов. Потому что сейчас уже не то Подмосковье. Раньше было проще – сел на электричку, отъехал немного и уже мог попасть в грибной рай. Причем я с отцом ходил не только тогда, когда мы понимали, что урожай большой соберем, полные корзины. Нет, мы даже ходили, я помню, когда уже первые заморозки были.

– То есть это была такая теплейшая традиция и удовольствие.

– Я скажу, что лес – это вообще великая тема. Я и теперь иногда… Понимаю, что нет грибов, но все равно иду. И проветриваешься очень хорошо, и хорошие умные мысли лезут в голову. Песня «Страна чудес» сложилась в один из таких неурожайных моментов. Когда не было ничего, и мы просто гуляли по лесу. У меня еще была жива моя такса любимая, Ричард. Он же Брунс, он же Брунсвик. Замечательный был пес. Он бегал где-то, я даже не обращал на него внимания, не боялся, что убежит. То есть я настолько был в своих мыслях, что не думал о нем. А он действительно убегал и возвращался, хотя говорят, что таксы очень часто, почуяв что-то там, раз и…

– Сматываются.

– Да, они же охотники.

– Мне кажется, что ты просто был в таком классном состоянии души – никаких тревог в этот момент не было.

– Вот и написалась песня «Страна чудес», одна из самых известных в нашем репертуаре. Не было тогда еще модных телефонов с диктофонами, не было карандаша с собой или ручки с бумагой. Я все это в голове мусолил, там и мелодия сразу была, и слова.

– Это когда же было?

– Это девяносто восьмой год примерно. Я домой пришел, и у меня башка уже дымилась – лишь бы не забыть, лишь бы не забыть. И вот я прихожу, говорю: «Мама, дай мне листок бумаги и карандаш» – и тут же набросал. И сразу расслабился.

– То, что должно, сделал, чтобы не потерять. Я знаю, когда пишешь песню, основное – не потерять то, что было.