Поклон тебе, мой древний русский лес!
Перекрести мне лоб сосновой лапой.
Каким я б ни был выжатым и слабым,
в какие б рёбра ни впивался бес,
ты выстилал мне бирюзовый мох,
опавшей хвоей вышивал тропинки,
чтоб вновь, как в детстве, бегло, без запинки
твои секреты прочитать я мог.
Как в детстве, как в мальчишечьи года,
когда из города, не находя в нём толку,
я убегал поутру в самоволку
к тебе и, прибежав невесть куда,
входил в чертог оврагов и чащоб
припасть к кореньям сосен-великанов,
где дрёмой на дурманящих полянах
тобой очищен был и причащён.
Я клал поклоны каждому грибу,
колени преклонял пред земляникой,
и было мне позволено проникнуть
за пологи языческих табу.
И снизошло понятие Любви
в мою не знавшую о вере душу,
и осенив прохладным лунным душем,
ты, паутиной августа обвив,
вдохнул в меня костровый терпкий дым,
настоянный на музыке и рифме,
да так, что захотелось ладить с грифом
и распевать стихи на все лады.
…К семидесьти пяти идя годам,
на Севере пожив и на Востоке,
всё в том же нескончаемом восторге,
мой русский лес, я прихожу в твой Храм,
где благовонье хвои и псалмы
в многоголосном исполнении птичьем
покоем наполняют и величьем,
спасая от тщеты и кутерьмы!
