– Что разлеглись, сучки? Дядя желает большой и нежной любви. Хорошо меня ублажите, может быть, оставлю вас в живых.
– Послушай, Серж, уж не хочешь ли ты прямо здесь лишить этих милых крошек невинности? – недовольно поморщившись, спросил его ротмистр.
– А почему бы и нет! Кто мне сможет помешать?
– Вот видите, граф, что вы наделали! Теперь даже я не смогу остановить этого хама, – ротмистр артистично развёл руками.
– Господа, господа… Вы ведь люди… – В голосе «инженера» послышалась паника. – Заберите всё, что у нас имеется, и оставьте мою семью в покое.
– Поздно, старый осёл, раньше надо было думать.
Серж грубо схватил за руку лежащую с краю Изольду и попытался стянуть её на пол, но не тут-то было. Бедная девушка, что было сил, ухватилась за свою сестру, та – за полку.
Я понял, что ситуация перестала быть интимной.
Увлечённые вознёй, присутствующие совершенно забыли о моём существовании. Это был опрометчивый поступок. Такая невнимательность обычно дорого стоит, в данном случае она сократила продолжительность жизни бандитов.
Я начал стрелять прямо через шинель. Первым пал Серж. Пагубная страсть к сексуальным играм отрицательно сказалась на его здоровье: вздрогнув, он недоумённо обвёл взглядом купе, выпустил руку своей жертвы и повалился на пол.
Первым на мой выстрел среагировал ротмистр, что лишний раз подтвердило то, что он был неплохим военным, но, видно, недостаточно хорошим. Потому что на одно мгновение раньше раздался выстрел моего револьвера – лоб ротмистра украсило лишнее отверстие. А так как Всевышний не предусмотрел дополнительного отверстия при конструировании грешного тела вояки, то через проделанное мною и вылетела развращенная душа грешника.
Как только прозвучали первые два выстрела, подельник бандитов Жорж, прикрытый от меня ротмистром, попытался выскользнуть в коридор. Но туго открывающаяся, несмазанная дверь и безжизненное тело ротмистра, отброшенное на него выстрелом, лишили Жоржа такого манёвра.
К этому времени я уже был на ногах. Мой револьвер выплюнул порцию очередной смерти, и душа несчастного Жоржа полетела догонять чёрные души своих товарищей.
Оставшийся револьверный заряд я выпустил в направлении шума за дверью купе. Очевидно, товарищи бандитов, оставшиеся в коридоре, заинтересовались, почему у нас так шумно? Быть любознательным совсем неплохо, однако в данном случае это было очень опасно, скажу больше – смертельно опасно, что подтвердили душераздирающие вопли, раздавшиеся из-за двери, также грохот, который производят падающие на пол тела.
– Не двигаться! – предупредил я попытку членов семьи «инженера» подняться со своих мест. В купе и так было слишком тесно, а за дверью началась беспорядочная стрельба. Я присел рядом с поверженными телами и принялся перезаряжать револьвер.
Интересно, сколько нападавших осталось в живых? И что они решили предпринять? Что с нашими военными попутчиками?
Ответы на тревожащие меня вопросы я стал получать буквально через минуту, причём эти ответы были озвучены голосом штабс-капитана Стрельникова.
– Есаул, как вы там? Живы?
– Мы-то живы, а как у вас дела? – ответил я ему сквозь перегородку.
– Унтера Серошеина наповал, а мы с Зиминым вроде бы целые, – раздался в ответ спокойный голос.
Я рывком открыл дверь и осторожно выглянул наружу: на полу коридора лежали четыре трупа, среди них я увидел и Серошеина.
– Четыре года в окопах и ничего, – сказал Зимин. – А здесь от каких-то варнаков – наповал.
