Читать онлайн Вадим Ледов - Перевертыш

1. Глава 1

Апрель в этом году выдался необычайно жарким для наших уральских краев. Погода с самого начала четверти стояла прекрасная, солнышко светило каждый день, снег давно растаял, люди поснимали куртки-шапки и ходили совершенно по-летнему. Птички поют, трава и деревья зеленеют – красотища! Только меня вся эта красота совершенно не радует. Вернее, радовала до сегодняшнего дня и даже до сегодняшнего обеда… а вот с обеда начались неприятности. Да такие неприятные, хоть волком вой. Мы брели с Костиком по центральной улице, которая так и называлась Центральная, и пребывали в печали.

Было от чего. Сегодня у меня вышел конфликт. И не с кем-нибудь, а с первым, самым злостным хулиганом нашей школы.

Джура, по паспорту числящийся Санькой Ромалом, появился в нашем классе с началом учебного года. Его семья переехала в центральный район с Первомайки. Бывший рабочий поселок на окраине города ныне пользовался дурной славой прибежища трудовых мигрантов, цыганской наркомафии и разного местного отребья. Совершенно непонятно, каким образом Джура умудрился дотянуть до десятого класса, да и вообще не уйти на «малолетку». Говорили, что помогли его цыганские родственники – люди не бедные.

Так или иначе, но с приходом Джуры, атмосфера в нашем классе поменялась кардинально, и не в лучшую сторону. Часть пацанов откровенно шестерили, набиваясь ему в дружки, другие просто боялись и заискивали, кто-то не заискивал, но старался не связываться, как Ванька Образов, здоровый парень, с кулаками размером с пивную кружку, но трусоватый. По-разному было, но Джуровых дружбанов с прежнего места жительства опасались все. Тем, кто видел этих урл, поджидавших Саньку после (или вместо) уроков, становилось ясно: связываться с ними или даже просто привлекать к себе их внимание, дело зряшное.

Джура, конечно, прекрасно все осознавал и наслаждался атмосферой посеянного им страха. Пару ребят из класса он выбрал в качестве жертв и планомерно угнетал. Вообще говоря, никто в классе не мог чувствовать себя в полной безопасности, даже его новоявленные дружки, даже девчонки, хотя им доставалось меньше.

Он любого мог оскорбить словесно или действием – жвачка намазанная на одежду или в волосы, неожиданный пинок под зад, внезапный щелбан и «саечка за испуг», выкинутый в окошко портфель и множество прочих пакостей, на которые этот дефективный оказался крайне изобретателен. Учителя от него тоже стонали, и можно было предположить, что, несмотря на поддержку влиятельной диаспоры, в одиннадцатый класс Джура не попадет.

Возможно, что и так, но до каникул еще месяц, а я уже успел вляпаться в большое и скользкое… Печалька, как говорит моя младшая сестренка Лелька.

На кой мне понадобилось встревать в их дела с Хрюшей, сам не пойму. Ну, позволяет чувак над собой издеваться – его проблема. Я-то причем?

Тут надо сказать, что до текущего момента, Джура меня почти не доставал. По крайней мере, физически. Гадость какую-нибудь процедить через губу – это, конечно, было. Это он всегда, пожалуйста. Но, я предпочитал не слышать, а он не форсировал.

Потому что я занимаюсь боксом.

Ах да! Забыл представиться. Звать меня Данила – это в честь деда. Но так длинно, кроме мамы, никто меня не называет. Друзья обычно – Дан. А в школе, в основном, Полозом, от фамилии – Полозов. Лет мне шестнадцать с гаком. Заканчиваю, как вы уже поняли, десятый класс обычной средней общеобразовательной школы номер три.

Ростом, к сожалению, я не вышел, как и богатырской статью. На уроках физкультуры всегда стоял почти в самом конце шеренги. От того-то, пять лет назад и пошел в секцию бокса при бывшем Доме пионеров, а ныне Дворце молодежи имени Г. К. Ляпунова (кто этот достойный мужчина, одному богу известно). Смешно, конечно, называть Дворцом, обшарпанное трехэтажное здание, больше похожее на общагу, но спортивные секции и кружки при нем имелись.

Тренер, окинув скептическим взглядом стоящее перед ним малорослое тщедушное существо, каким в ту пору я был, милостиво кивнул маме, пусть, мол, занимается. Вообще-то мама хотела отдать меня в гимнастику (ведь в боксе по голове бьют), но я был непреклонен – только бокс! А голову подставлять я и не собирался. От природы я обладал верткостью и пластичностью, а когда, с годами, подрос и подкачался, стал еще и больно бить. Пошли победы на всяких городских и областных. В нашей боксерской тусовке меня в шутку стали называть мини Пакьяо. Знаменитый филиппинец тоже начинал с наилегчайшего веса. Тренер стал возлагать на меня надежды…

Повозлагал, повозлагал, да и бросил. Посвящать свою жизнь боксу я не собирался. Достиг первого юношеского и решил – хватит. Спорт стал забирать слишком много времени, отрывая его от учебы. А я, между прочим, после школы собирался поступать в университет, непременно в Московский, ну, или хотя бы в Новосибирский. На бюджет естественно (платить за учебу денег у мамы не было), а это значит, что надо много и хорошо учиться!

Так что к великому сожалению тренера, от дальнейшего участия в соревнованиях я отказался. Выслушав мои резоны, он махнул рукой, ладно, ходи так, помогай учить малышей. С тех пор я посещал секцию пару-тройку раз в неделю, воспитывал молодую поросль, бил мешки, иногда спаринговал, качался на тренажерах и тем был доволен.

Надо ли говорить, что успешные занятия боксом многократно повысили мой школьный и дворовый статус. Особенно зауважали после того, как я разбил пачку Ваське Мухину из параллельного класса, который был старше меня на год и считался крутым каратистом. Муха, по глупой дерзости, решил прокомментировать при всех мои скромные габариты. Что ж мне оставалось делать?

Скандал вышел не хилый – Васькина мать нажаловалась на меня директору, мол, боксер-убийца избил ее маленького сынка. Сынок – здоровый лоб, на полторы головы выше меня, стоял тут же и сгорал от стыда за опозорившую его мамашу. Каратист оказался он говенный. А меня тогда чуть из секции не поперли, спасибо тренеру, заступился. С тех пор, лезть ко мне никто не рисковал. Я тоже вел себя тихо. До сегодняшнего дня…

* * *

Хрюша был вполне нормальным пацаном, разве что полноват. Этого, в сочетании с фамилией – Свиньин, хватило Джуре, чтобы избрать его в качестве перманентной жертвы. Ему и еще одному мальчишке Коле Гущину доставалось больше всех. Гуща, наоборот, был длинным, тощим, в толстых очках и, правду сказать, страшноватым. Над ним и до Джуры не издевался только ленивый, а уж тому, сам его цыганский бог велел.

Гуща слыл тормозом и придурком, хотя в математике, например, разбирался неплохо. Никаких добрых чувств я к нему не испытывал, даже не жалел. Хрюша, напротив, вызывал во мне симпатию – мы даже дружили в начальных классах, потом, правда, пути разошлись. Ну, толстенький, ну и что? Он же не виноват, что у него склонность к полноте. У него и родители, что ботинок, что маман напоминали средних размеров бегемотиков.

Вообще-то Хрюша чувак нехилый, мог и в морду засветить обидчику. Но Джуру он боялся до одури, аж трясся. Тренер говорил, что у подростков слабая воля и ее легко сломать. Поэтому ее надо воспитывать и закаливать. Бокс для этого самое то. Хотя, конечно, каждый кулик свой вид спорта хвалит, но, наверное, он прав. Мне вот, на Джуру было тьфу и растереть, и он это чувствовал, потому и не залупался до времени.

Чего я опасался, так это его окружения, там были такие отморозки, которые могли и на нож поставить. Но это были рациональные опасения, ничего общего не имеющие со страхом. Прежде, всего, я не верил в возможность нашего с ним конфликта, ведь дружки дружками, а по башке никто получать не хочет, в том числе и Джура. Когда ты уверен в своей безнаказанности, это одно, а когда не уверен – совсем другое.

Сегодня, в субботу, у Хрюши был день рождения. Он об этом, разумеется, умолчал, справедливо опасаясь дополнительных издевательств. Ведь все что привлекало к нему внимание, служило поводом для них. Но дура биологичка, Мария Петровна, наша классная, перед своим последним уроком объявила: «А сегодня нашему Андрюшеньке Свиньину исполнилось шестнадцать лет! Давайте его поздравим?!» И захлопала в ладоши. Все, разумеется, захлопали тоже, кто-то засвистел и заулюлюкал. Всё перекрыл рев Джуры: «Поздравляю, жиробас! С меня подарок!»

Видели бы вы, как изменилось Хрюшино лицо, как потух взгляд – маска скорби, да и только.

Весь урок ничего не происходило. Биологичка привычно нудела что-то про пищевые цепочки и экологические пирамиды, а Джура, от усердия высунув язык, творил что-то на своей последней парте. Сидевший рядом с ним Бес, заинтересованно наблюдал за этим творчеством и время от времени громко хихикал, заставляя Марьпетровну отвлекаться от своих унылых россказней и делать ему замечания.

Когда урок закончился, и все вышли из класса, Хрюшу окружили Санькины подсиралы, стали поздравлять с днюхой, жать руку и хлопать по плечу. Андрюха растеряно благодарил и косился на Джуру, ожидая подлянки, но тот, демонстрируя полное равнодушие, таращился в окно. Когда шакалы, наконец, расступились, и Хрюша побрел по опустевшему коридору, я увидел у него на спине приклеенный скотчем тетрадный листок. На листке было написано крупными печатными буквами:

«Я жирный пидарас! Моя жопа вся для вас!»

Ниже, была коряво изображена эта самая жопа с волосами и летящие к ней из угла страницы мужские письки, снабженные крылышками.

Это все, что Джура сумел сочинить за сорок пять минут. Поэт, ничего не скажешь. Гомер! Еще бы глаза выколоть для полного сходства.

Джуровы присные отворачивались, давясь смехом. А Бес с Пистоном, немного выждав, двинулись за Хрюшей, держась в некотором отдалении. Я понял – будут сопровождать его, чтоб не дать кому-нибудь из пацанов сообщить о Санькином подарке.

Меня аж в жар кинуло, когда я представил себя на его месте. Вот я вхожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице, звоню в дверь, за которой уже накрыт праздничный стол и ждут гости. Мне открывают радостные родители, и…

Да я б повесился от такого позора!

Решение созрело само собой, и я ничего не смог с этим поделать. Проклиная свою доброту и тягу к справедливости, я обогнал Санькиных подсирал, и настиг Хрюшу в школьном дворе. Догнав, хлопнул по спине.

– С днюхой тебя, Андрюха!

Такой вот каламбур получился. Хрюша просиял (по имени его давно уже никто не называл), долго тряс мою руку, благодарил, и, воодушевленный, отправился домой.

А я остался, со смятым листком в кулаке и свежевозникшей проблемой.

Бес с Пистоном осторожно приблизились ко мне.

– На хера? – поинтересовался Бес, – те чо, больше всех надо? – тон у него был, какой-то даже сочувствующий. Я понимал почему – Джура воспримет мой поступок, как явный вызов своему могуществу. Теперь это вопрос принципа и конфликта уже не избежать, хотим мы этого или нет.

Не удостоив шакалов ответом, я побрел назад в школу.

* * *

Продолжение действительно последовало, и даже скорей чем ожидалось.

Через пятнадцать минут, в школьный сортир, куда мы с Костиком зашли отлить перед дорогой домой, ввалились трое – Джура, собственной персоной и все те же Бес с Пистоном, видать, в качестве группы моральной поддержки. Не знаю, что они наплели Саньке, но вид у него был очень уж рассерженный

– Ты чо, Полоз, в натуре, рамсы попутал? – завелся он прямо с порога и двинул ко мне, неспешно перебирая кривыми ногами. Один вид его блатной, в раскачку, походки, уже должен был наводить страх на лохов.