– Роте гренадеров занять водяные мельницы! – распорядился он. – И бегом, а то не успеем!
Мельницы находились как раз на направлении предполагаемой атаки персидской конницы, и из них было удобно вести огонь. Гренадеры опрометью бросились к мельницам и успели в них заскочить, прежде чем персы рванули в обход к обозу. Едва персидская лава приблизилась к мельницам, как была остановлена внезапным залпом. На несколько мгновений всадники смешались, и этого хватило, чтобы в этот момент их атаковали два эскадрона нарвских гусар, высланных Цициановым из центрального каре. Наверное, если бы персы ожидали этот удар, они, имея огромный численный перевес, отразили бы его с легкостью, но все дело в том, что удар гусар был внезапен и стремителен. К тому же нашу кавалерию поддержали своим точным огнем гренадеры. Успех контратаки был полным. Теряя людей, вражеская кавалерия вначале остановилась, а затем, развернувшись, понеслась обратно столь же стремительно, как несколько минут назад атаковала. Но и это не все. Уцелевшие персидские всадники были настолько деморализованы, что вышли из подчинения Аббаса-Мирзы и самостоятельно покинули поле боя.
Напрасно принц с призывами и угрозами метался среди них на горячем арабском скакуне. Никто его не слушал, ибо страх перед московитами затмил волю и разум шахских кавалеристов.
После этого своевольно вышла из боя и вся остальная персидская армия.
Итак, поле боя осталось за нами. Но что делать дальше? Цицианов терзался сомнениями. Портнягину с Тучковым он говорил:
– У нас нет сил, чтобы одновременно осаждать Эривань и разгромить персидскую армию. Поэтому я решил, прежде всего, вытеснить персов с территории Восточной Армении, нанося по ним постоянные удары.
– Значит, Эривань оставляем на десерт? – усмехнулся Тучков.
– Значит, на десерт! – хмуро кивнул Цицианов.
* * *
Последующие полторы недели прошли в более или менее значительных стычках, причем верх всегда держали наши. Медленно, шаг за шагом, но персов выдавливали все дальше и дальше от Эривани. Наконец, количество перешло в качество – наши войска заняли селение Канакиры, где имелась единственная переправа через бурную речку Зангу. Из полевых укреплений, прикрывавших переправу, персов выбили лихой штыковой атакой.
– Теперь дела пойдут уже полегче! – радовался Цицианов, велев спрятать самую главную драгоценность – обоз в захваченном селе. Так было надежнее.
Затем персов вышибли и из Эчмиадзинского монастыря. 30 июня наши переправились через Зангу, прошли мимо Эриванской крепости и двинулись походным порядком на лагерь персидской армии, находившийся в восьми верстах от крепости. Что касается Махмуд-хана, то он, запершись в Эривани, занял выжидательную позицию.
Видя, как переправляются русские полки через бурную реку, Аббас-Мирза пребывал в тревожном состоянии. Отец, почитая сына за лучшего из полководцев, полностью доверил ему всю армию и вот теперь принц терзался сомнениями, что ему делать дальше. Выбор у него был невелик – уходить без боя, но тогда от Персии сразу отпадут все закавказские ханства и в первую очередь Эриванское, или все же дать русским генеральный бой. И Аббас-Мирза решил дать генеральное сражение, причем попытаться разгромить русских прямо на марше.
Повинуясь приказам принца, началось лихорадочное развертывание 20 тысяч пехотинцев-сарбазов и 8 тысяч конницы. Теперь все зависело от того, кто кого опередит. Или Цицианов успеет перебросить войска через Зангу и выстроить их для боя, или же персы атакуют скученного противника прямо у переправы.
