– Зачем ты меня разбудила?!
Я оторопела от такого тона.
– Ты плакал, я тебя погладила по руке.
– Гладь теперь долго, – требовательно сказал он.
– Не буду, – обрубила я и повернулась на другой бок.
– Будешь, иначе я медсестре пожалуюсь, – уже почти жалобно сказал малыш.
Не столько угроза, сколько собственное чувство вины и сожаление, что вмешалась в процесс без его просьбы, заставили меня повернуться, и я стала гладить его руку, ладошку, запястье двумя пальцами. От его руки в мою пошли какие-то токи и разряды. Тогда любовных романов я ещё не читала и не знала, что это и есть та самая «искра», которая пробежала.
– Голову гладь, – странным голосом сказал малыш и, буквально перевесившись через узкий проход между кроватями и положив голову на мою подушку, не то приказал, не то попросил он. Я погладила голову и в какой-то из разов погладила по уху. Мальчик весь напрягся, подобрался, часто задышал.
– Гладь уши, – буквально взмолился он. – Я к тебе сейчас перелезу.
– Ну уж нет, лезь обратно в свою койку, а то я сейчас медсестру позову, – отбрила его я. Он неохотно перелез. Я повернулась на другой бок и заснула.
Утром пацан подошёл ко мне и протянул конфету.
– Ну погладь мне уши, а?
– Не буду. – Но конфету взяла.
– Я буду давать тебе в день по четыре конфеты. А ты мне ночью уши гладить будешь. Всегда.
Вот такой миф из жизни. В нём присутствуют все с тех пор задействованные другими особями противоположного пола приёмы: разжалобить, угрожать чем-то в случае неповиновения, заразить своей страстью, предложить конфеты и прочие блага. И в последнюю очередь пообещать, что будут рядом всегда, каждую ночь твоей жизни. Впрочем, «всегда» для мужчин обычно имеет определённые временные границы. В данном случае срок был явно ограничен пребыванием в санатории летом».
Олег оторвал глаза от текста.
– Не могу припомнить, чтобы я кого-то пытался разжалобить, – хорохорился Олег.
– Значит, ты этого не помнишь за давностью лет. После пяти-шести лет каждый уже выбирает для дальнейшего использования ту тактику, которую выбрал, перебрав в детстве все остальные, – шутливым тоном сказала Ирина.
– Можно я сейчас отвлекусь и на эту тему вспомню что-нибудь о себе, а?
– Конечно. Ведь именно для этого я пишу свою книгу. Чтобы все разбирались в своих жизнях, читая о моей.
Впрочем, Олег не убрал руки с клавиатуры.
– Я своей первой девочке в первом классе сначала предлагал списывать у меня математику, потом просил её отряхнуть мне волосы – специально совал голову в куст, чтобы она меня по голове гладила. Но она и так соглашалась, так что угрожать чем-то или подкупать её не пришлось.
– Уверена, если ты пороешься в более поздних воспоминаниях, в старших классах, когда уже были позывы к сексу, ты был готов на то и другое.
– Всё-таки не угрожал… – задумчивым тоном сказал он. – Разве что тем, что не буду больше с ней встречаться, если она не даст… ну…
– Поняла, не маленькая. Ты действовал методом пряника, употребляя как орудие наказания – кнут.
– Я подарки или другие блага не обещал за секс.
– Тогда купленный теперь дом – это первое использование обольщения, да и то за тебя его применил папаша.
Олег как-то всем лицом передернулся.
– Думаете, она спит со мной за то, чтобы жить в этом доме у моря?
– Она занимается с тобой любовью, чтобы загладить вину, получить стабильность и достаток. Получить статус замужней женщины. И вообще ей нравится секс.
