Виктор не расставался с телефоном, без конца подзаряжал его, опасаясь, что в нужный момент батарейка сядет и он не сможет принять звонок, постоянно посматривал на экран, проверяя, не выключился ли звук, он почти сошёл с ума, но, к счастью, Бранделиус не солгал.
– Виктор? Здравствуйте, это Антон Арнольдович…
Громов изо всех сил постарался удержать спокойствие – хотя сердце отчаянно ухнуло в неописуемо счастливую глубину и безумно захотелось завопить во всё горло: «Есть!»
Но сдержался. И ровным, разве чуть сдавленным голосом ответил:
– Здравствуйте.
Дом, надо отдать должное, оказался не помпезным сараем, выстроенным в стиле «Малиновый пиджак Forever», а небольшим, со вкусом отделанным коттеджем, стоящим в центре также небольшого, но очень уютного садика. С одной стороны, кусты и деревья не мешали любоваться строением, подчёркивая его аккуратную отделку, с другой – надёжно скрывали участок от соседей.
– Прошу, прошу, – радушно проговорил открывший дверь Бранделиус. – Наслышан о вас, Дарья…
– Алексеевна.
– Очень рад познакомиться. Все в сборе, ждём вас.
Виктор кивнул. Он ощущал нечто схожее с состоянием спортсмена перед стартом – смесь куража и тревоги. И потому, когда вошёл в комнату, где находились четыре человека, волнение застило ему глаза… эти четверо для него как-то смешались, даже до странности смешались, образовав хаотический коллаж из лиц, и потребовалось секунд пять-шесть, чтобы сообразить: перед ним трое мужчин и женщина.
А хотя не так уж мудрено было сбиться, потому что женщина, точнее, девушка лет двадцати – двадцати трех, – оказалась типичной «унисекс»: короткая стрижка, клетчатая рубашка-ковбойка, прямые джинсы… Да и движения у неё получались угловатыми, лишёнными женской грации.
– Карина, – представилась она.
– Виктор.
– Даша.
– Очень приятно… – На три голоса.
К этому мгновению Громов вполне освоился, взгляд вернул привычную наводку, и он увидел, что все присутствующие относятся к достаточно ровной возрастной категории: от двадцати до тридцати пяти. От Карины вот до этого рыжего парня с бледно-голубыми, почти белыми глазами.
– Герман.
– Очень приятно…
– Марат, – сказал третий.
Высокий, изящный, элегантный… Чёрные волосы, удивительно тонкие черты смугловато-матового лица, ещё не утратившие свежести, хотя Марату было не менее тридцати. Но главное – чувствовалось в нём нечто не от мира сего, какая-то сдержанная отстранённость от реальности.
– Профессиональный музыкант, – добавил Бранделиус. – Скрипач симфонического оркестра.
– Вторая скрипка, – скромно заметил Марат.
– Пока.
– Да нет, – вяло усмехнулся оркестрант. – Навсегда.
– Ну, никогда не говори «никогда»…
– Я и не говорю – «никогда». Я говорю – «навсегда».
– Достаточно захотеть…
– И всё? Только захотеть? – Чувствовалось, что для Марата, несмотря на демонстративное равнодушие, номер скрипки давно и прочно превратился в больную тему. – И больше ничего не надо?
– Да, только захотеть! – подтвердил Антон Арнольдович и неожиданно пробарабанил пальцами сложный ритм, судя по изумлению на лице музыканта, очень сложный. – Ваши новые способности, друзья мои, позволят идеально контролировать себя, двигаться с уникальной точностью и совершенством. Ты станешь первой скрипкой.
Марат промолчал.
Даша бросила на Виктора быстрый взгляд, но тот лишь слегка пожал плечами.
Почему-то вышло так, что последним, на кого обратил внимание Виктор, оказался рослый, спортивно-подтянутый, плечистый, но не перекачанный – словом, очень гармонично сложенный парень лет двадцати пяти. Шатен с преувеличенно аккуратным, подчёркнуто старомодным зачёсом, носящий вычурно-стильные тёмные очки типа «бабочка».
