Словно подтверждая истинность своих слов, он указал рукой на рыже-красный диван, что стоял перед ним, прямо посреди комнаты. Отец Ольги, не дожидаясь повторного приглашения, в два шага подошёл к дивану и резким движением приземлился на него, вытянув ноги. Судя по тому, какое довольное выражения расплылось на его лице после этого, диван и впрямь ему понравился, поэтому Ольга не сочла нужным проверять это самой.
Наталья явно не знала, как справиться с ситуацией. На её пухлощёком одутловатом лице отражались по очереди замешательство, озабоченность, страх, потом – снова замешательство, и так по кругу. После третьего цикла смены эмоций она наконец взяла себя в руки и громогласно возвестила:
– А вот и хозяин квартиры собственной персоной. Максим, прошу любить и жаловать, готов быть с вами абсолютно откровенным в любых вопросах.
Максим издал нервный смешок и рукой взъерошил стриженные ёжиком редеющие волосы. Пристально посмотрев на сидящего на его диване отца Ольги, он перевёл чудной взгляд на неё саму и, встретившись с ней глазами, смутился, отвернулся и отошёл к окну. Там он застыл, сложив руки на груди, словно древняя статуя, и принялся молча наблюдать за происходящим. Ольга посмотрела на отца, тот пожал плечами и поёрзал на диване, будто проверяя, насколько он крепкий и не развалится ли от его движений.
Наталья принялась в красках описывать качество ремонта. Ольга услышала названия брендов, что были у всех на слуху, удивилась, что самые обыкновенные, казалось бы, обои могут стоить там дорого, и снова ощутила диссонанс этого расхваленного ремонта с ценой, по которой Максим планировал продать квартиру. Сам он в это время стоял у окна и бессвязно шевелил губами, словно колдун, что шепчет магические заклинания.
Ольга прошла в угол комнаты к великолепного вида изразцовой печи, коими славился питерский старый фонд. Она знала, что за квартиры с такими печами реставраторы готовы вступить в настоящую битву, а квартиры с восстановленной печью стоят баснословных денег.
– Это ведь печь, да? Изразцы удивительной красоты. Она в рабочем состоянии? – спросила она, задумчиво накручивая непослушный локон на палец, пока разглядывала причудливый рисунок на изразцах.
Ответом ей было молчание. Обернувшись, она посмотрела на Максима, а тот вперил в неё ответный взгляд, совершенно дикий, как если бы она спросила его что-то несуразное. Ольга посмотрела на Наталью и по её виду поняла, что та информацией не владеет, но боится задавать хозяину лишние вопросы. Собравшись наконец с мыслями, Максим едва смог выдавить из себя:
– Дымоход замурован – соседи наверху снесли короб. Так что…
Очевидно, сказанные несколько слов были сопряжены для него с невероятными усилиями над собой. Голос Максима постепенно сник, и он снова замолк, осатанело глядя на Ольгу.
Наталья вновь подала голос в попытке хоть как-то исправить ситуацию:
– Кстати, полы Максим специально менять не стал, только оциклевал и покрыл заново лаком – для сохранения аутентичности атмосферы. Они в отличном состоянии, вы сами видите, а сейчас как никогда в дизайне актуальна эклектика – сочетание старины и хай-тека, что и постарался воплотить Максим.
Отец подал голос с дивана:
– Максим, а почему вы решили продать квартиру?
Все обернулись к отцу. Дрогнув всем телом, Максим дико вытаращился, постоял молча несколько секунд, потом вновь взъерошил волосы, наморщил лоб, разгладил его и пожал плечами. Ольга отметила про себя, что он воззрился на отца с нескрываемым страхом, ещё больше побледнел и закашлялся.
