Я покосился через стекло на спящего приятеля и побрёл на своё место. Ещё несколько минут назад мне была противна мысль ехать куда-то с Игорем, а сейчас решил не торопиться домой, выяснить, что случилось с Макаркиным и что такого особенного в кольце Клавдии Мельниковой.
***
– Я вас во времянке поселю, – сказала тётя Надя, кругленькая невысокая женщина.
Мы послушно шагали за ней через огород к выкрашенному голубой краской домику в два окна – времянке.
– Раньше как делали, – объясняла хозяйка, – получали земельный участок и строили небольшое жильё, а потом возводили большой дом. После времянку не ломали – жалко ведь. Да и зачем ломать? То родня в гости нагрянет, то солёнщики живут.
– Кто? – заинтересовался я.
– Отдыхающие, курортники. Мы их солёнщиками зовём. – Тётя Надя открыла ключиком замок и распахнула дверь. – Заходите. Тут прохладно и чисто, недавно прибирала. Постельное сейчас дам.
– Супер, тёть, спасибо. Мы пару деньков поживём, – весело ответил Игорь и повесил рюкзак на металлическую вешалку.
Я осмотрелся. Узкая прихожая, один конец которой упирался в кухню, другой вёл в просторную комнату, обставленную старой мебелью. У стен притулились две железные кровати с трубчатыми спинками и старый шкаф, из которого тётя Надя достала простыни и наволочки.
Игорь вёл себя как обычно, шутил и болтал, рассказывал небылицы и призывал меня в свидетели, как будто ничего не случилось.
Тётя Надя она ушла готовить обед, а приятель подвинул к себе расшатанный стул, сел, широко расставив ноги, и спросил:
– Чего невесёлый?
Я не ответил, потому что был занят: пытался втиснуть подушку в узкую наволочку.
– Всё нормально, не хандри. Денег от Николая не будет, конечно, но я тебе заплачу. Ты ведь пострадать не должен, правильно?
– Отстань, Макаркин, – огрызнулся я, – мне твои деньги не нужны, да их у тебя и нету.
– Будут.
– Откуда?
– Какая тебе разница? Сказал же, что отдам… Ты злишься, я вижу. Прости, что втянул в это.
У Игоря запищал мобильник, который он всё время вертел в руках, я успел заметить, что звонит Николай. Макаркин секунду-другую смотрел на экран, о чём-то раздумывая, потом сбросил звонок и поставил беззвучный режим.
– Не хочешь разговаривать? – спросил я. – Почему?
– Да пошёл он! – отмахнулся Игорь. – Прикинь, этот крендель меня тоже обманул: соврал, что бабка в склепе похоронена, а про могилу только за день до отъезда сообщил. Я наехал, что не было такого уговора, а он угрожать стал.
– Ничего бы Николай тебе не сделал. Надо было деньги вернуть и не отвечать на звонки. А где ты ходил?.. Ну когда я спал в машине.
– Да нигде… так… гулял.
Он врал, я не сомневался, но не стал приставать с расспросами. Наверно, опасался в глубине души, что взгляд приятеля снова станет колючим, что он опять скажет что-нибудь такое, отчего мне придётся сразу уехать. А сейчас бросать Игоря нельзя: он в беде, я это чувствовал.
Тётя Надя поставила на стол кастрюлю с голубцами, большую миску салата из помидоров с колечками лука и перца, порезала большими ломтями хлеб.
– Солёнщиков не пускаешь в этом году? – спросил Игорь и подцепил вилкой голубец.
– На кой они мне? Хлопотно, да и не хочу, мне хватает. А соседи держат солёнщиков, да… Комнаты сдают, вон Черкасовы второй этаж надстроили. Раньше коров держали, а сейчас солёнщиков! – пошутила тётя Надя.
– А вы сами ходите на озеро?
– Я не хожу. Брезгую, грязное оно стало. Удивляюсь, как другим денег на это не жалко.
