Мое лицо превратилось в мрачную маску, по сравнению с которой недавняя каменная физиономия Дэннила показалась бы донельзя веселой.
Вокруг все замерли.
Выждав несколько секунд, я улыбнулся:
– За представление я беру септу, а вторая пойдет в оплату за напитки, которые сегодня выпьют замечательные посетители твоей чудесной таверны.
Зал разразился аплодисментами и выкриками: «Слава сказителю!»
Заставить зал полюбить тебя – настоящее искусство, едва ли не более сложное, чем умение рассказывать легенды. Зритель должен понимать, что его ценят. Для сказителя это задача несложная, а для любого человека значит очень много.
Ибо что это за мир, в котором нет уважения, что за мир, в котором люди ничего не стоят…
Аплодисменты стихли, и на меня уставились глаза самого прекрасного в «Трех сказаниях» создания. Сейчас она не напевала, однако музыка осталась с ней. При каждом шаге ее браслеты издавали легкий мелодичный перезвон, пробивающийся яркой вибрирующей нотой сквозь общий гомон. Очень необычно. Меня невольно к ней потянуло.
Я сверкнул из-под капюшона ослепительной улыбкой, и женщина на нее тут же откликнулась:
– Щедро…
Всего одно слово, а музыки в нем куда больше, чем в иной песне.
– Ко мне твое предложение тоже относится?
Изогнув черную бровь, она приподняла уголки губ, однако обещанной ими улыбки я не дождался.
– А как же! Дэннил, этой даме – все, что она пожелает. – Повернувшись на табурете, я откинул капюшон и взглянул на певицу. – Ужасно, что я не знаю твоего имени.
– Что ж, мне жаль, но придется тебе на некоторое время смириться с этим неприятным ощущением. – Она нахмурилась. – Кстати, я рассчитываю на новые сказания, только пусть они будут не хуже сегодняшнего. Хотя, боюсь, больше у тебя в запасе ничего не найдется. – Она сверкнула сочувственным взглядом из-под длинных ресниц и положила руку мне на плечо.
– И мне жаль. Жаль, что не расслышал, как тебя зовут. – Я сжал ее пальчики в своей ладони.
Женщина быстро высвободила руку и сделала несколько скользящих шажков назад, проведя пальцем по поверхности стойки.
– Не припомню, чтобы я его вообще произносила. – Певица подарила мне широкую, исполненную внутреннего жара улыбку, замурлыкала какой-то мотив, и мои вопросы испарились сами собой. – Все же, вполне возможно, свой шанс ты получишь, – добавила она с лукавым взглядом.
Подошел Дэннил и поставил перед моей собеседницей хрустальный бокал с плескавшимся внутри светлым янтарным напитком. Наверняка знал ее предпочтения.
Я сделал мысленную зарубку – на память.
– Благодарю, Дэннил, – произнесла она, не сводя с меня глаз, и сделала несколько глотков.
Странно, но пены на ее губах не осталось – похоже, она к ним не липла.
Рядом остановился мужчина. Пошатнувшись, он случайно толкнул меня в плечо.
– Песню… – Незнакомец оглянулся в поисках поддержки. – Песню, песню! Давай же! Сказание мы уже послушали – прекрасную, настоящую историю. Так красиво ее еще никто не рассказывал. Почему бы не сопроводить легенду хорошей мелодией? Что-нибудь поживее, чтобы у нас высохли слезы.
Я невольно вцепился в деревянную стойку и едва сдержался, чтобы не осадить парня.
Продолжая смотреть мне в лицо, певица снова отступила назад.
– Похоже, шанса тебе придется подождать. – Она двигалась изящно, словно молодой лист под легким ветерком. – Разве я вправе после такого сказания отказать им в песне?
То ли вопрос, то ли не вопрос… Взглянув в ее смущенные глаза, я увидел в них правду.
