Первая жена Кощея - страница 24
А еще Кощей вспомнил, как проводили их в чулан, где ждала брачная постель и печеная курица, которую они должны были есть вдвоем, сломав кость-дужку. И как Марья сняла с его ноги сапог, в знак того, что он стал ее господином…
О том, что случилось дальше, подумать уже не успел: сверху раздался какой-то шорох. И странно знакомый шепот:
- Кощей!
Кто-то стоял у решетки, держа в руке факел. Поднявшись с кучи гнилой соломы, служившей ему подстилкой, он задрал голову и не поверил глазам.
- Княжич?! Откуда ты здесь?
Неужели Марья отправила его в Муром на поиски? Или, может, Морей?
- Не твоя забота. Могу вытащить тебя отсюда. Но с условием.
- Каким?
- Заклятье бессмертия. Ты получил его от Марьи, я знаю. Не скажешь – сиди здесь, пока не казнят. Сам ты, может, и не умрешь, а вот голову отрубят без раздумий. Раз поймали как соглядатая, с ними разговор короткий. Никто тебя не спасет.
Неужели от Марьи узнал Княжич о бессмертии? Нет, не может такого быть. Наверно, подслушал по своему обычаю их разговор в лесу. Вот только не все услышал, иначе знал бы, что нет никакого заклятья. Что лишь с любимым, который станет ее мужем, сможет она разделить это бремя.
- А стражник что?
- Подмешал ему в питье сонного зелья, - Княжич засмеялся, словно курица заквохтала. – Ну, скажешь?
- Скажу.
- Знай, обманешь – никогда не узнаешь, где твоя Марья.
- Что? – вскинулся Кощей. – Что с ней?
- Она жива, - снова закудахтал Княжич. – Разве она может умереть?
Заскрежетала решетка, опустилась сверху лестница.
Как же ты глуп, собачий сын, думал Кощей, выбираясь из ямы. И ты мне за все ответишь, если что-то случилось с Марьей.
Ноги едва держали. Пошатываясь, он вышел вслед за Княжичем в глухой двор, заросший кустами. Ночное небо затянули тучи, и свет факела едва мог одолеть тьму.
- Говори! – потребовал Княжич, когда Кощей без сил опустился на землю.
- Слушай и запоминай, - заговорил тот медленно, глядя прямо в глаза, не мигая. – Не умру я ни от старости, ни от болезни, ни от меча, ни от топора. И от воды не умру. И от огня. Но кто погубит меня, тот и жизнь мою вечную заберет себе.
- И как погубить тебя? – голос Княжича стал сонным, тягучим.
- Слушай и запоминай. На море на океане, на острове на Буяне стоит дуб – золотые маковки. На дубе том цепи, на цепях короб. В коробе заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце игла. Кто ее переломит, тот смерть мне принесет, а жизнь мою получит.
- На острове на Буяне, - зачарованно повторил Княжич, - в яйце заяц, в утке дуб.
Глаза его закрылись, и он осел на бурьян, выронив факел, который Кощей едва успел подхватить. Сняв с Княжича суконный мятель, надел на себя, заглянул в поясную суму и нашел свернутый кусок бересты с вырезанными буквами. Читать в темноте не стал, положил обратно, повесил суму себе на пояс и задумался о том, что делать дальше.
Хотелось Кощею затащить Княжича обратно, скинуть в темницу и закрыть решетку. Пусть рассказывает утром стражнику, как он туда попал и где узник. Потом добраться до дома отчима – из города все равно ночью не выпустят. Но сил не хватило бы дотащить спящего до ямы. Два месяца сиднем на хлебе и воде – едва ноги держали. Самому бы уйти.
Чародейный сон недолгий. Вот-вот должен был Княжич открыть глаза. Мог, конечно, Кощей заговорить и так, что до утра не очнулся бы, но времени на это понадобилось бы гораздо больше. Если уйти сейчас, поднимет мерзавец тревогу – и поймают. И у матери тоже разыщут.