– Что же мешкаете с назначением командира строящегося судна? – просмотрев их, спросил Меншиков. Ему не очень нравился этот адмирал-плебей с выпученными глазами. – Знаете же, чье ходатайство и чья рекомендация!
– Ваша светлость сами решили повременить. Ведь граф Логин Логинович перед отъездом…
– Что я! Надо иметь свою голову… Сведения о нем собрали?
– Отличный офицер, ваша светлость! Окончил курс первым и первым – офицерские курсы. Вот изволите прочитать, служил эти годы под командованием Литке, на всех судах, где обучался его высочество генерал-адмирал, великий князь Константин. «Беллона», «Аврора», «Ингерманланд» – лучшие суда нашего флота!
– «Прекрасный офицер»! – передразнил Меншиков. – Мало ли что! А как разобьет судно? С ним няньку надо! Перед ним карьера тут открыта, а он стремится в кругосветное. Идет за чинами и выслугой. Да вы говорили с ним?
– Так точно, ваша светлость. Уверяет, ваша светлость, что желал бы видеть восточные моря. Он тут говорил своим товарищам, что, если не дадут судна, попросит перевода в Охотск.
– В Охотск? – удивился князь. «Уж это чушь какая-то», – подумал он.
– Уверяю вас, ваша светлость, что так говорил…
«Чем черт не шутит, – вздохнул Меншиков. – В знак протеста, что не пускаем в кругосветное, транспорта не даем, подаст прошение о переводе в Охотск! Мол, глядите – оскорбление… – Князь уже слыхал, что этот офицер большой задира… – Быть может, у них какая-нибудь мальчишеская затея».
– Следовало бы вам пояснить причины, почему он добивается. Я слыхал, что он большой брульон.
– Я докладывал вашей светлости. Вот у нас все сведения.
– Ну и что же?
– Скромнейший офицер, ваша светлость. Усиленно занимается науками. Он не обижен, а, верно, в самом деле желает быть назначенным командиром строящегося брига, чтобы отправиться на восток.
«А говорят – брульон! – подумал Меншиков. – Он и без плаванья мог бы вверх пойти».
– Приготовьте назначение и все бумаги, а капитан-лейтенанта Невельского пригласите ко мне, – велел Меншиков.
На другой день в приемную князя быстрым и крупным шагом вошел Невельской. Он с острым и загоревшим, чуть раскрасневшимся от холода лицом. У него светло-русые волосы и такие же светлые усы.
На молодом офицере новенький – с иголочки – мундир гвардейского экипажа, во всем блеске, золотой кортик у пояса и, несмотря на молодость, ордена Анны и Станислава, от которых его грудь кажется шире. Но все это выглядит скромней, чем на других, от озабоченности и внутренней деятельности, выраженных во взоре. К тому же на лице его несколько заметных рябин.
Вошел в кабинет, вытянулся, щелкнул каблуками, доложил о прибытии и замер, глядя остро и упрямо. Теперь вся его тонкая, вышколенная фигура с прямой, негнущейся спиной выражала готовность сопротивляться, подбородок слегка был опущен, но только чуть заметно – нельзя было бы и в строю придраться. У него вид бычка, который собрался бодаться. Готовность умело и рассчитано повернуть любого врага подчеркивалась жестким взором. Глаза заблестели дерзко при свете свечей, зажженных в это туманное и холодное петербургское утро на столе и над столом князя.
«Аристократ на современный манер и с норовом, – подумал князь. Он знавал и таких. – Молод, но с претензиями».
– Что случилось, господин капитан-лейтенант? – сурово глянув на него, спросил князь, сидевший прямо и неподвижно. – Вы желаете назначения вас командиром строящегося транспорта «Байкал»?
