Первоклашка - страница 16

«О-о, брат, да с тобой вправду что-то серьёзное происходит! Ты как себя чувствуешь? Может, тебе „больничный“ взять? Я чем-то могу помочь?»

Захар наспех допил компот из сушёного чернослива.

«Не, Вить, всё в порядке, не переживай. Спасибо за компанию. Идём жить дальше».

Взяв поднос с грязной посудой, Захар поднялся и пошёл к мойке, желая по пути «приятного аппетита» обедающим коллегам. «Мессия» недоумённо провожал его взглядом. Когда Захар, задумавшись, вместо выхода ткнулся в соседнюю дверь, которая была исторически закрыта и даже выкрашена в цвет стены, – Виктор укоризненно покачал головой и негромко произнёс, вздыхая: «М-да… жаль парня: похоже, совсем спивается…»

Глава 6

Положа руку на сердце, надо сказать, что с момента преобразования института в начале «двухтысячных» из госструктуры в акционерное общество закрытого типа, жизнь сотрудников стала меняться. И хотя, по сложившейся традиции, работники по-прежнему недовольно ворчали на руководство, на условия труда, на обилие документации и на зарплату, работой они перегружены не были. И, за исключением периодов подготовки квартальных, полугодовых и «авральных» годовых отчётов, практически все служебные дела заканчивались до обеда. В этой связи ящики столов младших научных сотрудников «Лаборатории горюче-смазочных материалов и искусственных присадок к топливу», были напичканы не только ворохами всяческих бумаг, преимущественно формата А4. Прикрытые сверху бумагами, ящики ниже изобиловали разного вида нардами, домино, дорожными шахматами, игральными картами, а также сборниками японских и скандинавских кроссвордов, макраме, вышиваниями, вязаниями, и прочими вспомогательными инструментами для убийства свободного времени. Начальство знало об этих «схронах» и о фактах «нарушений». Однако, понимая, что требовать дисциплины в условиях фактической деградации отрасли – всё равно, что стегать по крупу умирающую лошадь, требуя от неё бодрого галопа, – в основном, закрывало глаза на эти факты. Дело ограничивалось периодическими начальственными «рейдами», да многолетними угрозами установить над рабочими местами камеры слежения.

Доигрывая с Михаилом партию в нарды незадолго до окончания рабочего дня, Захар набрал по телефону дочь, чтобы договориться о встрече. Даша разговаривала с отцом сухо, но встретиться согласилась. Условились увидеться в шесть вечера в пиццерии в центре города. Потом Захару, по уже многолетней традиции, надо было навестить мать. Он решил сказать ей всё немного позже: завтра-послезавтра. Захар понимал, что после разговора с дочерью, да ещё учитывая собственное самочувствие, выслушивать реакцию матери на уход Лизы у него не будет сегодня ни физических, ни моральных сил.

Выйдя из проходной вместе с Михаилом, Захар решительно отказался от предложения товарища «пойти поправить здоровье после выходных и снять стресс». Мишка, внимательно посмотрев на Захара, с абсолютно серьёзным лицом понимающе покивал головой, и они расстались. До встречи с Дашей оставалось ещё минут сорок, и Захар решил пройтись пешком. В голове его то и дело всплывал образ загадочно возникшего и внезапно исчезнувшего Мефодия, так уверенно «наступившего» ему на «болевые точки». Больше всего Захару хотелось поделиться, а может, и поспорить обо всём происходящем сейчас, именно с ним.

«Так, он сказал, что работает неподалёку от меня. Может, где-то рядом с институтом?» – размышлял Захар. Основную территорию через дорогу от НИИ занимал старый сквер с клумбами и покосившимися бордюрами вдоль них, до сих пор старательно выбеливавшимися к различным праздникам. Заведений рядом было немного, и Захар решил по пути зайти во все, в надежде получить хоть какую-то информацию о мужчине с редким именем. Первым на его пути оказался небольшой продуктовый магазинчик с укрепившимся уже в 21-м веке громким наименованием: «Мини-маркет». В торговом помещении было тесно из-за нагромождённых витрин и холодильников с напитками и водой. Одинокие покупатели подолгу, будто читая газетные статьи, наклонившись низко к витринам, рассматривали товары, видимо, сопоставляя их внешний вид с предлагаемыми ценниками. Продавщица, женщина лет тридцати пяти, с какими-то выцветшими безжизненными глазами, в синем рабочем халате с белым воротничком и накинутой сверху вязаной безрукавке серого цвета, с видом абсолютного безразличия скучала у кассы. Широко раскрывая рот и демонстрируя ряд стальных коронок с обеих сторон, она, нимало не стесняясь присутствующих, ковыряла в зубах обломанной спичкой, то и дело обнюхивала её, громко причмокивала, и, не закрывая рта, звонко икала. Почти не надеясь на то, что он вообще будет услышан, Захар всё же решился задать вопрос в это «лицо современной российской торговли».