Сейчас, собираясь попрощаться, Нэйт впервые за эти годы убрал блок.
Женщины, как по команде, подняли голову, услышав, что кто-то идет.
«Выродок», — пришла отчетливая, полная отвращения мысль соседки.
«Когда же ты уже не вернешься и дашь мне дышать спокойно?!» — ударили плетью мысли матери.
Нэйт резко остановился. Встал посреди дороги, не дойдя несколько шагов до крыльца.
Мать, как и всегда, смотрела на него с грустной улыбкой, а в это время перед ее глазами проносилось, сколько боли и лишений она перенесла с тех пор, как он появился на свет.
— Ты что-то хотел? — спросила она.
— Н-нет, — Нэйт покачал головой, возвращая блок на место. — Извини.
Женщины недоуменно переглянулись, а он пошел прочь.
Катрина дрожала.
Как могла мать так подумать? Мать?!
— Ты сама вышла, — похвалил Нэйтан, все еще сжимая ее ставшие ледяными пальцы. — Делаешь успехи.
— Я случайно, — призналась Катрина. Ей стало так тошно, что она просто рванулась из воспоминания и сама не знала, как вновь вернулась в реальность.
— Еще? — прищурился Нэйтан, заглядывая ей в глаза.
— Да, — тихо сорвалось с ее губ.
— Как скажешь…
Нэйт не взял с собой ничего, не смог заставить себя вернуться в дом. Карлос обещал, что обеспечит его всем необходимым. Что ж, кажется, пришла пора принять его щедрое предложение.
Он не пошел к Дьерти немедленно, не хотел жаловаться и вызывать жалость. Хотел успокоиться и привести мысли в порядок, чтобы вернуться к наставнику бодрым и готовым продолжить обучение.
Ночи стояли теплыми, и Нэйтан переночевал у реки прямо под открытым небом. Больше думал, чем спал. А утром поднялся и побрел в сторону поместья. Пешком, без перемещений. Ему казалось, что торопиться некуда.
Оказалось, что торопиться и вправду больше некуда. Дым он увидел еще издали. Горела пристройка. Нэйт так растерялся, что не переместился, а побежал.
Ворота были распахнуты настежь. Собаки, великолепные и безумно любимые Карлосом охотничьи псы, лежали прямо во дворе. Вспоротые брюхи, искаженные предсмертными судорогами пасти.
Сердце Нэйтана готово было выскочить из груди, он рванулся к дому и замер перед дверями. Красной краской на них был нарисован перевернутый основанием вверх треугольник — знак Инквизиции.
Ночевал у реки.
Упивался жалостью к себе.
Не успел.
Нэйтан рванул на себя тяжелую дверь, наплевав на красный знак. Ворвался внутрь.
— Нэйт! — бросилась к нему служанка из глубины дома. На ее лице красовался огромный кровоподтек, — Нэйт! — Невысокая женщина, тысячу раз накрывавшая ему на стол и тепло улыбающаяся в ответ на его благодарность, повисла у него на шее, зарыдав в голос.
— Где он? — произнес Нэйтан онемевшими губами.
— В… в… гостиной, — выдавила женщина.
Нэйтан аккуратно снял с себя ее руки и мягко отстранил. Пошел в указанном направлении.
Вещи разбросаны, мебель опрокинута. Содержимое ящиков и шкафов вывернуто на пол. Красный перевернутый треугольник на внутренней двери, на стене. Лужа пролитой краски на бежевом ковре.
Карлос лежал в гостиной, как и сказала Берта. Навзничь. Прямо на столе. Неестественно вывернутая сломанная шея, распухшие посиневшие пальцы, кровавая дорожка из уголка рта, а на руках — массивные браслеты из темного металла с вкраплениями голубых камней. Нэйтан никогда не видел антимагических браслетов, кроме как на картинках, но узнал их сразу.
— Они искали тебя, — всхлипнула за спиной Берта. — Господин не сказал.
