— Тогда я пойду.
— Беги, малыш, — махнул рукой Карлос, отпуская.
Какой он уже малыш? Вымахал чуть ли не выше самого Дьерти.
Но возражать не стал, улыбнулся на прощание и переместился к реке, откуда до Заречья было рукой подать.
Катрина глубоко дышала, приходя в себя, но отметила, что вышла значительно легче, чем в прошлый раз.
Нэйтан сам выпустил ее руки до того, как она вырвала бы их и отшатнулась, как это обычно происходило. Вид у него был задумчивым.
— Они не поверили? — спросила Катрина, помня о судьбе Дьерти, рассказанной королем.
Нэйтан поднял глаза, посмотрел на нее.
— Нет, — тихо произнесли его губы, но ей показалось, что это слово громовым раскатом отразилось от стен.
— Мне очень жаль, — искренне сказала Катрина. — Лорд Дьерти был хорошим человеком.
— Мне тоже. Жаль. — Нэйтан и протянул ей раскрытые ладони. — Идешь дальше?
Катрина кивнула.
Их руки соединились.
— О, глядите, наш юродивый идет, — крикнул задира Петро с завалинки, на которой расположились он и несколько парней из его компании.
Задирать Нэйта было их излюбленным развлечением с самого детства. Несколько раз Нэйтан с Петро серьезно дрались, но их всегда растаскивали до того, как определился бы победитель.
В последний год их противостояние усугубило то, что Ларка, девчонка, которая нравилась Петро, стала выказывать знаки внимания Нэйтану. Петро ревновал, бесился и норовил, если не подраться, то задеть за живое словами.
— Что, быстро удовлетворил своего богатого деда, а? Денег-то дал?
Нэйт даже не взглянул в его сторону, только сцепил зубы. Шутка была старой, хотя друзья Петро в голос заржали.
После избиения отца, почти трехлетней давности, все узнали о странной, на их взгляд, дружбе богатого помещика и деревенского мальчишки. Родители пытались его запирать и не пускать к Карлосу, но Нэйт всегда исчезал, и они не могли его найти и остановить. О том, что мальчик научился перемещаться, никому из них известно не было. Как ни странно, родители смирились и приняли то, что Нэйт не перестанет общаться с лордом, но злые языки это остановить не могло.
Давно несмазанная дверь заскрипела. Дома никого не было.
Нэйтан огляделся и направился на поиски матери, по дороге проведя ладонью по ржавым петлям. Ржавчина исчезла, будто и не было.
— Бродит и бродит! — заметил его возвращение Петро. — Сидеть больно?!
На этот раз Нэйтан остановился и посмотрел в его сторону. Просто посмотрел, и пальцем не пошевелил, но Петро что-то почувствовал, не стал нарываться.
— Да ну его, — скомандовал он своим прихвостням, — пошли купаться, что ли!
Нэйт проводил их взглядом. Он мог бы стереть всю компанию в порошок одним движением пальцев, но ему этого больше не хотелось. Хотя в детстве, когда Нэйтан был маленьким и слабым, он бы много отдал за такую возможность.
Нэйт всегда чувствовал себя здесь чужим. Он даже не походил на односельчан внешне: высокий, тонкокостный, а они — приземистые, широкие, плечистые. Они не понимали друг друга. Нэйт не хотел гонять кошек и бить их камнями, ему было не интересно украсть самогон у бабки Алины и пить его прямо из бутылки, передавая по кругу, не находил ничего веселого в том, чтобы стащить у Ларки платье, пока она купается, и заставить бежать до деревни, прикрываясь листьями лопуха.
Чужой…
Мать нашлась у соседки через три дома. Женщины сидели на крыльце, болтали и вязали на спицах.
С тех пор, как Карлос научил его ставить ментальные блоки, Нэйт немедленно заблокировал мысли и чувства матери. Личное должно оставаться личным, он не имел права читать ее, как раскрытую книгу.
