Залезть на подоконник, вывернуть шею. Видно, как он идёт от остановки. Ню не может понять, в каком он состоянии. Подходит ближе. Шатается? Вроде нет. Это не показатель. Главное – лицо. Красное и глаза сощурены. Взгляд странный, блуждающий. Может, обойдётся? Шестой этаж всё-таки. Как она могла разглядеть его лицо? Показалось. Точно показалось. Ню высовывается из окна, пытаясь увидеть дверь в подъезд. Опасно, но она должна знать заранее. Если приготовиться, то не так страшно. Топчется у входа. Не может открыть дверь. Ключ от домофона скользит в руке.
Ню идёт за одеждой.
– Мам, мы гулять, – тихо. Ей необязательно слышать. Может не отпустить. Зато потом не нужно будет врать, что ушли без спросу.
17.58. Скребётся в дверь, стучит кулаком. Мать вытирает руки о фартук.
– Шустрик, иди одеваться!
– Мы пойдём на наше волшебное место?
– Конечно, давай быстрей!
– Я возьму куклу.
– Бери! Только побыстрее!
18.00. Вваливается в квартиру. Последний тест – взгляд в лицо.
– Здравствуй, папа!
– Здравствуй, Нюта! – рука на волосах, поцелуй в лоб. Ну и вонь! Задохнуться можно. Никакая она не Нюта. И не Аня, как называет её мать. Мать, которую собственное горе и несчастье волнует больше, чем переживания её детей. В школе называют Анна. Всегда, когда отчитывают, а отчитывают её часто. Иногда по фамилии – Жвалевская. Кто придумал это унизительное обращение по фамилии? Словно ты в тюрьме, а не в школе. Мало разницы. Однажды она решила, что забудет все прежние имена, и станет просто Ню. Никому из них не придёт в голову так её называть. А она сама откроет своё настоящее тайное имя только друзьям, тем, кто будет о ней заботиться, кто будет её понимать и любить. А с этими у неё нет ничего общего. Это чужую девочку Нюту гладит по волосам пьяный отец, чужую девочку Аню просит замолчать и не говорить ерунды мать, неизвестную ей Анну ругают за синюю прядь в волосах. Она – Ню, и к ним всем она не имеет никакого отношения.
18.03. Мать выходит из кухни. В руках вилка. Решила побыть вилкометательницей?
– Опять нажрался? Да когда ж всё это кончится!
18.05. Схватить сестру в охапку, проскользнуть в подъезд и бегом по лестнице. Шустрик боится лифта. На пятом этаже мальчик заходит в квартиру. Лёша. Пухленький такой, обычно очки носит. Сейчас без них. Посеял где-то. Странный. До сих пор с мамой ходит. В магазин и в сквере гулять. Когда в ДК театр приезжал, он тоже с мамой на постановку пришёл. Сидели вдвоём через три места. Ню очень хотела спектакль посмотреть. Только Шустрик закапризничала, стала в туалет проситься, чуть не описалась. Ню её отвела, вытерла слёзы, умыла, а обратно так и не вернулась. Жалко. Интересно, чем спектакль закончился. Сначала хотела спросить у этого Лёши. Только как? Они же раньше ни разу не разговаривали.
Ну, как не разговаривали? Однажды случилось кое-что. Ню торопилась в школу. Не опаздывала, просто хотела зайти раньше Ирины Витальевны, директрисы. Иначе начнётся: «Да что на тебе надето? Когда всё это кончится? И что у тебя на голове? Ты на себя в зеркало хоть иногда смотришься?» И всё в том же роде. Так и хочется сказать: «Не ваше дело!»
Бежала Ню не только из-за директрисы. Вперёд гнал изнуряющий внутренний зуд, не позволявший расслабиться. Ведь стоит только дать слабину, поверить, что всё хорошо и спокойно, как обязательно случится что-то страшное. Расслабляться нельзя. Нужно готовиться. Высматривать в окно отца, пристально вглядываться в лица учителей и одноклассников, беспокойно переступать с ноги на ногу, стучать пальцами по парте, грызть ногти. Останавливаться нельзя. Мать посмеивается, говорит: «У тебя, что, опять зуд седьмого года?» И смотрит недовольно. А Анна Юрьевна, молодая математичка, только из института, кричит, срывая голос: «Жвалевская! Прекрати немедленно!» Ню сразу перестаёт пальцами стучать. Начинает рисовать в тетради длинные бесконечные линии.
