– Я боялся такого ответа, Йехошуа; и всё-таки я его получил. Ты не хочешь быть вторым. Ты решил стать первым. Я недооценил тебя.
Лёгкая усмешка, прозвучавшая в голосе, даже больше чем смысл сказанного заставила вспыхнуть мое лицо. Такое «прочтение» моих слов обожгло как пощёчина.
– Ты несправедлив ко мне, учитель, или неверно понял. Не лидерства я ищу, и не амбиции мной движут. Я действительно был бы рад найти в тебе человека, каждое слово которого находило бы отклик в моей душе, и именно за этим и пришёл к тебе. Не моя то вина, что не нашёл я того, что искал. Да и ничьей вины тут нет. Мы те, кем нас сотворил Господь.
Йоханан молчал; молчал и я. Лишь вечерний треск цикад да шелест листвы нарушали звенящую тишину, набухшую меж нами тяжёлыми гроздьями. Мягко постукивали чётки Йоханана, которые он машинально продолжал перебирать. Чувствовалось, что Ха-Матбилю есть что сказать, но он оттягивает это – даёт мне шанс передумать, пойти на попятную. Не дождался.
– Йехошуа, я не хотел, чтобы зашло так далеко, но ты не оставляешь мне выбора. Тесно нам двоим в одной общине: нет места двум пророкам, и двум правдам рядом не ужиться. Это моя братия, моё детище, и потому, Йехошуа, хоть видит Бог – и не хотел я этого, а может быть, и ты не хотел, но придётся тебе покинуть нас.
Набухавший месяцами гнойник лопнул. И хоть в глубине души я давно уже понимал, что нечто подобное должно было случиться, то, что оно было озвучено именно так – из уст самого Ха-Матбиля, фактически изгонявшего меня, тяжёлым пыльным мешком двинуло по затылку. Йоханан ждал моей реакции, но в наступившем вокруг вакууме я всё не мог сформулировать свою реплику. Не дождавшись от меня ответа, Йоханан поднялся.
– Я не тороплю тебя, Йехошуа, но знай, что тебе не место рядом со мной, – и с этими словами Ха-Матбиль удалился в сторону потрескивающего костра, освещавшего поляну.
Я остался один и мало-помалу, под воздействием ли прохладного речного ветра, или успокаивающего треска сверчка откуда-то справа, мысли мои, ещё недавно всполошённым табуном проносящиеся по внезапно поглупевшему мозгу, успокоились и упорядочились в относительно стройные и понятные системы.
А в чём шок-то? Почему это меня так поразило? Ну, сейчас ли, позже ли, но итог-то был неизбежен. Нам не по пути с Йохананом, и когда-нибудь я бы сам дозрел до того, чтобы покинуть его. Так неужели простое следствие из имеющего место факта наших противоречий способно так меня выбить из колеи? Йоханан это почувствовал раньше и взял на себя труд принять решение. Разве не ясно, что для его самолюбия, которое никак не назовёшь скромным, было бы куда большим ударом, если бы я удалился сам, попутно ещё не раз заставив почувствовать слабость его, Ха-Матбиля, в дискуссиях? Так что его шаг разумен и объясним. Кто знает, как бы я сам поступил, будь на его месте?
Но всё равно, несмотря на все доводы разума, душила обида – обычная обида человека, обманувшегося в своих лучших ожиданиях. Несмотря на всё нараставшие противоречия, я ещё оставлял для Йоханана возможность подняться в моих глазах на тот пьедестал учителя и наставника, на который вознёс задолго до встречи. И вот теперь поставлена точка – не мной, но не без моей помощи, и точка окончательная. Теперь наши дороги не просто разошлись – они наверное уже и не сойдутся никогда. Ни цель, ни методы, ничего больше не могло нас свести.
