– Это подождет, – наконец сказал Спурий. – Мы не можем оскорбить Марка Ливия Друза, омрачив его триумф. – Он повернулся к начальнику охраны, которая специально для Массивы была организована из нанятых римских гладиаторов, и обратился к нему на греческом: – Унесите царевича Массиву в его дом и подождите там. Приду, как только смогу.
Тот кивнул. Из тоги Авла Альбина были сделаны носилки, и шесть гладиаторов унесли царевича.
Авл переживал случившееся куда сильнее, чем его старший брат. До сих пор бóльшая доля щедрости Массивы доставалась именно ему. Спурий же считал, что своей доли милостей может подождать, пока в результате его африканской кампании Массива не воссядет на трон Нумидии. Кроме того, Авл был нетерпелив, амбициозен и очень хотел во всем обогнать Спурия.
– Югурта! – сквозь зубы процедил он. – Это Югурта!
– Мы никогда не сможем этого доказать, – вздохнул Спурий.
Братья поднялись по ступеням храма Кастора и Поллукса. Не успели они снова занять свои места, как магистраты и сенаторы появились из-за огромного «Общественного дома», принадлежавшего государству, в котором обитали жрицы-весталки и великий понтифик. Буквально сразу же на сцене возникли все. Большая процессия начала спускаться вниз по склону – туда, где Священная дорога заканчивалась у колодца комиций. Спурий и Авл сидели и смотрели, словно больше ни о чем не думали, а лишь получали удовольствие от спектакля. Так они демонстрировали свое уважение к Марку Ливию Друзу.
Бомилькар и Луций Декумий встретились, не привлекая ничьего внимания, у прилавка переполненной закусочной в верхнем углу Большого рынка. Они купили по пирогу с куском чесночной колбасы, потом совершенно естественно встали рядом и стали медленно жевать, откусывая по кусочку от очень горячего пирога.
– Удачный день получился, – сказал Луций Декумий.
Одетый в накидку с капюшоном, скрывавшим его лицо, Бомилькар вздохнул:
– Надеюсь, он и закончится удачно.
– По крайней мере, приятель, я гарантирую, что этот день закончится идеально, – самодовольно произнес Луций Декумий.
Бомилькар порылся под накидкой, отыскал кошелек:
– Ты уверен?
– Как человек, у которого воняет подошва, – в том, что он наступил на дерьмо! – ответствовал Декумий.
Невидимо для других кошелек перешел из одних рук в другие. Бомилькар с легким сердцем повернулся, чтобы уйти.
– Благодарю, Луций Декумий, – сказал он.
– Нет, приятель, это я тебя благодарю!
И Луций Декумий остался доедать свой пирог.
– Устрицы вместо лука! – громко сказал он сам себе, направляясь по Субурскому коридору легкой, счастливой походкой и с мешочком золота, надежно припрятанным поближе к телу.
Бомилькар покинул город через Фонтинальские ворота и направился в сторону Марсова поля. Он шел быстро. Толпа уже расходилась, на улицах стало свободнее. Нумидиец вошел на виллу Югурты, никого не встретив, и с радостью скинул с себя накидку. В этот день царь был очень добр и всем рабам в доме дал выходной, чтобы те могли посмотреть триумф Друза. А еще он выдал им всем в подарок по серебряному денарию. Поэтому лишние свидетели не видели возвращения Бомилькара. В доме оставались только фанатично преданные телохранители и слуги-нумидийцы.
Югурта был на своем любимом месте – сидел в крытой галерее на втором этаже, как раз над входной дверью.
– Все в порядке, – сказал Бомилькар.
Царь схватил брата за руку, улыбнулся:
– Молодец!
