Николай непроизвольно хихикнул. Мысли скачут как сайгаки. Паника сменяется настроением уровня Бу-га-га и хи-хи-хи. Хочется сотворить, что-то хулиганское: Так, где тут товарищ Сталин? Где мой ноутбук? Или Николай второй – Сатрап несчастный! Я ему показал бы, как французской булкой хрустеть и на упоительные вечера смотреть, распустились тут без меня. Всех научу родину любить! Хотя Сталин с императором всероссийским мне не светят, похоже. Зато может Вашингтона встречу и припомню ему курс доллара в начале 90х. Особенно за изображение на купюре. Хи-хи он конечно не виноват, но попадет ему для профилактики, чтоб не выделывался. Если не умер еще. Да признаюсь, когда читал про попаданцев, ржал как лошадь Пржевальского. А теперь Бог меня за гордыню наказал. Кто про мои приключения узнает, неделю в паркинсоне биться будет. Да еще надо найти, кто бы про них написал. И чую, им буду я. Всегда хотел оставить мемуары. И мечтал в детстве стать индейцем как Гойко Митич. Бойся своих желаний. Это как в телевизионной рекламе: Мечты сбываются, Газпром предупреждает! Минздрава нам мало было? Радоваться или грустить?
Все на меня как на чудо смотрят. Вроде, с ума сходят поодиночке. Это только гриппом болеют вместе – некстати пришла на ум фраза из Простоквашино.
Незадолго до этого юный воин шауни Гремучая Змея смотрел на своего мертвого вождя и вспоминал: Он храбро сражался. Его томагавк не мог впитать кровь всех убитых Длинных Ножей. Текумсе был подобен гневу Великого Духа. Пули не успевали попасть в его стремительное, как у горного льва, тело. Он смеялся над смертью и сам был ей. Враги дрогнули и побежали. Мы бросились как волки, преследующие раненую добычу. Коварный выстрел оборвал жизнь Текумсе. Нашего любимого вождя. Он был мудр. Предатель из племени Чикасо пытался скрыться. Но мы окружили его. От страха он покончил с собой, зная, что с ним сделают наши воины. Мерзкий трусливый койот. Ничего, шаман проведет над ним обряд. Он будет мучить душу этого изменника даже после смерти, он может. Всех погибших доставили в лагерь. Вождя подготовили к последнему пути. Он достоин, оказаться в вигвамах наших предков, в местах вечной охоты. Я бы тоже хотел быть таким. Тогда захватчики не смогли бы нас одолеть.
Неожиданно его мысли прервал судорожный вздох. Лежавший Вождь открыл глаза и затянул какую то грустную песню на неизвестном языке. Затем посмотрел на него. Точнее на факел в руке.
– Да я должен отправить его с дымом в дом к Великому Духу. Но он жив!! Это злой дух издевается над нами? – ошеломленно подумал молодой индеец.
Потом вождь схватил и бросил скальп и разразился длинной речью на языке инглизи, добавив что-то вроде Piromant nedodelani и Spichki detam ne igruska. Сам, Гремучая Змея в отличие от вождя, язык англичан понимал плохо. Но выражения несли в себе бранный образ. Слов таких он не слышал и не знал. Поговорив с вождем, молодой индеец пришел в священный трепет.
– Благодарю тебя Великий Могучий Маниту. Ты любишь нас, ты вернул нам любимого вождя. Надо всех обрадовать. Они скорбят, а теперь будет праздник,– размышляя так, юный воин побежал к вождям племен.
Еще не веря в то, что видел и слышал, Гремучая Змея обернулся и чуть не упал, запнувшись об корень. Текумсе поднимался в воздух подобно облаку или легкому перышку Орла.
О Великий Дух! Ты сделал его могучим шаманом! Мы теперь непобедимы, и враг побежит от нас, как дикие звери бегут от лесного пожара.
