– Какой ужас, Рапси! Что же случилось, м? Надолго? Надеюсь, всего до вечера. К вечеру ее выпустят, м? – Иттира понимающе закивала и принялась что-то искать.
– Боюсь, мы больше не увидим ее, ба. Она очень сильно ее разгневала.
– Какой кошмар, Рапси! Как же так?! Ох, бедная-бедная малышка Арти… Как же так, как же так?!
Было видно, что старушка удивилась сообщению Рапсамаш, но переживания она отыгрывала неубедительно. Неужели она думает, что этот кот – какой-то лазутчик? Может, ему тут кошачьей мятой намазано, или ему просто нравится сидеть здесь. Странно, почему сейчас? Наконец, ворожея достала какой-то маленький мешочек.
– Ты уже сказала маме, м? Как бы ей не стало хуже от этого. Вот тебе еще одна мазь, успокоительная. Мажь ее внимательно и при хорошем свете! – Иттира чуть-чуть приоткрыла мешочек: в нем была какая-то светящаяся субстанция. Рапс поняла – этим можно что-то намазать, чтобы осветить себе путь в шахтах. Что ж, хоть какое-то подспорье.
– Какой кошмар, какой ужас! Обе дочери скоро покинуть мать, ужасно. Ты уже знаешь, когда тебе танцевать, Рапси, м?
Этим вопросом она хотела узнать, сколько у нее времени на приготовления.
– Через четыре или пять дней, ба.
– Завтра у нас праздник, помнишь, м? Придешь?
– Да как же, если Арти сгинет в клетке, чего праздновать?
– А ты на лучшее надейся, детка. Приходи завтра. Дядя твой будет, сынки мои, да много кого еще.
– Только без еды…
– Как будто нам впервой голодать! Да, Рапси, давно такого не было, но ничего, не зря ж запасали!
– А стража не помешает?
– Да им противно и смотреть на такое, как рабы забавляются. Раз в год нам положено, вот мы и соберемся. Чего бояться-то, м?
– Я лучше побуду с мамой. Не хочу оставлять ее одну.
Праздником она называла день рождения их первого правителя, Ллеолириана Ба Мора Аммадитра. Тауларам разрешалось раз в год устроить недолгие посиделки в тишине тоннеля, вспомнить былое, обсудить настоящее. Такое собрание как нельзя лучше подошло бы для более детального обсуждения их плана, но оно так же и опасно – стража будет начеку. Рапсамаш понадеялась, что разговоры там не будут столь же двойственны, как ее разговор с Иттирой, иначе у нее наверняка голова разболится.
– Ну ты ступай, мази маме принеси, а про сестру… Жаль ее, малышку, но ничего не поделать. Так же, Рапс, м?
– Да, чем тут поможешь? Это ж клетка. Разве что умолять Кавира пощадить ее, – Упомянув стражника, Рапс невольно поморщилась.
– Поосторожнее с ним, Рапси. Он, может, тебя-то уже и не может тронуть, но на других отыграется, дай только волю.
Иттира разложила все принесенное Рапсамаш с кухни по кучкам, по какой-то только ей одной известной схеме. Поводя пальцем над каждой кучкой, над некоторыми она задерживала свой взгляд и задумчиво смотрела на девушку. Видимо, в этих кучках не хватало того, что Рапс не успела украсть. Девушка пожала плечами.
– Ну ничего, ничего, Рапси. Мы и так живем неплохо, да, м?
– Мне вообще не на что жаловаться, ба. Меня и бить то перестали, и живу с мамой, а не в бараке.
– Такое отношение у Эклата к его «ценностям». Видимо, считают тебя весьма ценным товаром. Как думаешь, м?
При упоминании Эклата Рапсамаш вспомнила, что на кухне говорили о прибытии какого-то Командора. Не будет ли это помехой для них? Как сказать об этом Иттире?
– Ба, а как, говоришь, называлась столица Эклата?
– У ты, девочка моя, историй послушать захотела, м? – старуха склонила голову, поняв, что вопрос задан не просто так, – Шардин называется она, Шардин. Далеко она отсюда, к Западу через хребет, и еще долго через леса, да через степи.
