Грошев встал, парни расступились, пропуская его на выход. И лишь в сенях студента догнал голос бабки Маши.
– Собака Лапка, – библиотекарша выглянула. – Мелкая глупая пустолайка, но Сварик, сын Рутки, в ней души не чаял, а отец грозился утопить докуку.
– И? – студент стал обуваться, парни из патруля терпеливо ждали.
– Парень уехал без собаки. Чемодан взял, паспорт взял, деньги и те у матери спер. А собаку забыл.
– Бывает, – равнодушно кивнул Макс.
– Точно, – подтвердила библиотекарша, выходя следом за ними из дома. – Ирыч отвез Лапку в горы и … – она не договорила, но этого и не требовалось.
В караулке их ждали. Макс почему-то был уверен, что его в очередной раз отведут в кабинет к Куратору, а потом уже знакомым маршрутом в карцер, который уже должен освободить Самарский. Он ошибся. Наполовину.
Арчи взмахом руки отпустил дежурных и уставился на парня тяжелым взглядом.
– Что еще случилось? – спросил Макс.
– Еще один куб пропал, – наверное, на лице Гроша отразилось что-то такое, само по себе бывшее ответом на незаданный вопрос. – Слава императору, на этот раз не активный. Призрак должен был исчезнуть на днях, если уже не исчез, на атаку он не способен. Настя, как старшая, дала исчерпывающие объяснения.
– Но они устроили не всех, – парень скрестил руки на груди.
– Второе твое дежурство и вторая кража. Настораживает, знаешь ли.
– Отлично, Вы насторожились. И что? Почему меня не вызвали к старшему? Почему позволили уйти? Если я вор, то мог этот куб в дюжине мест спрятать? Или…
– Или, – согласился Андрей Валентинович. – Шоромские ребята так и сказали, за тобой отправили наружку. Все ждали, когда ты приведешь нас к тайнику.
– Привел?
– Мне не до шуток, Макс. У меня здесь злой Куратор, который может в тайне и гордится тем, как ты сделал двоих спецов из района, но ни в жизнь в этом не признается. Вывих лодыжки и шишка на башке у «следаков» из Шоромы, упустивших студента-третьекурсника. И что прикажешь делать?
– Отойти в сторону, – предложил Грош.
– В этом ты весь. Марье Курусовне не забудь спасибо сказать. Знает, кому звонить. Идем, – Арчи открыл дверь. – Посидишь пока в карцере, а там, глядишь, все остынут и соображать начнут. Тогда и поговорим.
Когда говорят о карцере, все представляют себе темную узкую комнату, больше похожую на поставленный вертикально гроб. Макс не раз видел что-то подобное в имперских блокбастерах, где очередного безвинного страдальца сажали в тюрьму. Но у них здесь не тюрьма и даже не армия.
Арчи оставил его в комнате без окон, с умывальником и вонючим толчком в углу, достаточно большую, чтобы влезла железная койка без матраса, и достаточно маленькую, чтобы он мог сделать больше, чем один шаг.
Пружины скрипнули, когда Макс вытянулся на кровати. Кое-что все-таки роднило имперские фильмы и реальность, света в каморке не было. Наказание надлежало отбывать в темноте, давясь слезами и чувством вины. Со слезами было негусто, с чувством вины – тем более, зато мыслей было в ибзытке, одна другой гаже.
Грош таращился в темный потолок и пытался представить, как все происходило.
Его дежурство с Самарским стояло в графике, и любой желающий мог ознакомиться с расписанием на доске в главном корпусе. То есть узнать, когда он будет в хранилище, не составило труда. Дальше сложнее, потому что кто и как вынес куб, он по-прежнему не представлял. Они с Артемом сменили парня и девушку со второго курса, тех наверняка тоже проверили. В хранилище они с отличником заходили два раза, регулировали термостат и меняли перегоревшую лампочку.
