– Настенька, – бойко ответила девочка.
– А сколько тебе лет, Настенька?
– Три с половиной.
– И когда же твой день рождения?
– Пятнадцатого.
– Пятнадцатого января?
– Да.
– Или марта?
– Нет, января.
Девочка присела рядом и начала мелом рисовать на асфальте.
– Настя! – раздался знакомый голос. В дверях библиотеки стояла младший сержант Пестова в белом платье. – Настя, иди сюда и веди с собой дядю.
– Пойдем, – сказала Настя. Сергей сидел на бетонном бортике дорожки и смотрел на нее. – Ну пойдем же! – девочка взяла его за руку и потянула к себе. Они пошли.
В библиотеке у стен стояли сумки с вещами.
– Помогите нам, – попросила Людмила. – Папочка сбросил все здесь и куда-то ускакал. Настенька, возьми свои игрушки, я возьму эту сумку, а дяде Сереже останется самая большая.
По дороге она говорила виноватым тоном:
– Наконец-то папочка нас перевез. А то одеть нечего. Хожу в этом белом платье как в форме.
Жили они в бревенчатом двухэтажном домике для офицеров. Коридор до потолка был забит кроватными сетками. На дверях висели тяжелые амбарные замки. Людмила поставила перед дверью сумку, достала пузатый ключ и сняла замок. Комната была маленькой и после казармы казалась уютной до слез. На шкафу лежали две офицерские фуражки – полевая и парадная. На спинке стула перед столом висел китель с майорскими погонами. Стол был накрыт белой скатертью, и в центре его стояла полулитровая банка с голубыми полевыми цветами.
– Настенька, – сказала Людмила, – поцелуй дядю. Ему было тяжело нести наши сумки.
Девочка поглядела на Сергея, на маму и побежала к дверям.
– Не хочу! – крикнула она из коридора.
– Тогда мне придется сделать это самой, – сказала Людмила. – Не возражаете?
Сергей стоял у дверей, а она у окна. Их разделял стол. Сергей замешкался с ответом, и шутя что-то сказать не получилось.
– Так возражаете или нет? – повторила Людмила тихо.
– Нет, – сказал Сергей. Он чувствовал, как в горле дрожит пленка слизи. Ему показалось, что он каркнул. «Что это я вдруг, – подумал он. – И неужели в самом деле будем целоваться? Людмила оттолкнулась от подоконника и подошла к нему. Он погладил ее по щеке, и не потребовалось никакого усилия, чтобы ее длинное тело прижалось к нему.
Ночь была теплой. После поверки Сергей час пролежал на нарах не раздеваясь. Многие еще не спали: Заболоцкий бесцельно и бестолково шлялся туда-сюда в полутьме казармы, Варин учился курить, пуская дым в лицо Бурмистрову, который медленно тянул чай из жестяной кружки. Он был пьян в стельку и говорил так громко, что на него шикали. Он на всех равнодушно махал рукой. Пар из его кружки явственно отдавал коньяком.
Потом Сергей лежал на животе и смотрел в окно. Напротив окон был склад, огороженный металлической сеткой. За сеткой, как зверь в клетке, ходил солдат в шинели и с карабином. Иногда солдат останавливался под фонарем и смотрел на казарму.
Без пяти одиннадцать Сергей встал, обул сапоги и пошел к летнему клубу. Дежурный по роте посмотрел на него без любопытства. Бурмистров крикнул вслед Сергею:
– Так держать!
В летнем клубе на одной из скамеек его ждала Людмила. Летним клубом называлась огороженная штакетником поляна. Сергей сел рядом с Людмилой.
Они помолчали, глядя на пустую темную сцену. Потом долго целовались, крепко прижимаясь друг к другу, будто для объятий не хватало рук. Сергей сказал:
– Пойдем к вам.
