Первый во всем. Снайпер, морпех, десантник, телеведущий - страница 7

Именно после этой бешеной гонки я окунулся в жестокий, путаный, но захватывающий новый мир. Каждый следующий день военной подготовки был для меня крайне болезненным. У нас в расписании были отжимания, приседания, подтягивания, полоса препятствий, бег по пересеченной местности с тяжестями за спиной. У нас не оставалось ни одной свободной минуты, а если какие-то промежутки свободного времени и появлялись, то приходилось использовать их на глажку белья или на наведение безупречного порядка в прикроватных шкафчиках. Во время первого осмотра наших шкафчиков я ждал, вытянувшись в струнку, у своего, когда капрал остановился перед парнем рядом со мной, девятнадцатилетним Иваном.

– Ты выглядишь как мешок с дерьмом! – прорычал капрал. – Посмотри, б*я, на свои ботинки!

Когда Иван посмотрел вниз, чтобы понять, о чем идет речь, капрал ударил его кулаком в грудь. Иван перелетел через свой шкафчик и врезался в фанерную стенку, к которой был прикреплен шкаф и которая в результате сломалась пополам. Иван лежал, задыхаясь, как рыба, в куче обломков, пыли и щебня. В тот момент я понял: я больше не в Сен-Ло. Мне предстояло пройти непростой путь.

К этому времени я ударил человека только один раз в жизни, и то только потому, что ситуация была мне навязана. Это произошло, когда я жил с мамой и отчимом в Саутгемптоне, незадолго до того, как моя семья уехала во Францию. У меня там возникли проблемы с одним хулиганом, парнем на пару лет старше меня, который решил сделать мою жизнь невыносимой. Он ставил мне подножки, толкал меня на стены домов и вообще вел себя весьма агрессивно. Я старался, как мог, избегать его, но вся эта ситуация так или иначе начинала меня угнетать, я даже стал бояться ходить в школу. Когда мой отчим заметил, что что-то не так, и поинтересовался, в чем дело, я совершил ошибку, рассказав ему подробности.

– Ну и что ты собираешься делать? – спросил он.

– Да ничего, – пожал я плечами.

– А учителя-то знают? Ты им рассказал про это?

– Конечно же нет.

– Энтони, – сказал он, – послушай меня! Я не желаю больше видеть тебя дома, пока ты не врежешь этому парню. Если ты этого не сделаешь, то можешь завтра не приходить домой.

Я не мог поверить своим ушам. Я даже не знал, как драться, как наносить удары.

– Я не могу этого сделать! – ответил я, пятясь из гостиной, чтобы сбежать наверх в свою комнату. – Да и вообще, все это неважно. Все это не имеет никакого значения.

– Энтони, я, блин, не собираюсь повторять свои слова! – вспылил отчим, преграждая мне путь. – Пока ты не вздуешь его, даже не мечтай снова входить в эту дверь!

Я наткнулся на своего хулигана, когда тот стоял в очереди за школьным обедом. Я увидел его раньше, чем он меня. Он держал поднос с миской чипсов, на которых дымились горячие бобы, и пакетом смородиновой газировки «Рибена». Рядом с ним толпились его приятели, я был один. Я не мог рассчитывать на чью-то помощь и тем не менее решил: сейчас или никогда. Я подошел к нему.

– Хочу решить один вопрос, – сказал я. – Ты ведь не против? Ты не будешь возражать? Пожмем друг другу руки в знак согласия?

Парень просто стоял и тупо, словно баран, пялился на меня. Он, вероятно, пытался понять, как он мог пожать мне руку, держа поднос. Что бы там ни творилось у него в голове, я решил, что нужный момент настал, – и ударил его прямо в переносицу. Он завалился на спину, чипсы и бобы разлетелись во все стороны, столовые приборы и поднос с грохотом упали на пол. Я не стал дожидаться, что будет дальше, и ушел.